Мы с Эбби и Брианной просто таращим на нее глаза.
Я никогда раньше не слышал, чтоб учителя так грубо выражались.
* * *
В итоге Эбби застревает в школе в ожидании последнего автобуса, поэтому мне ужасно неловко. Не знаю. Просто кажется, что все это отчасти моя вина. Но Эбби просит не смешить ее подобными заявлениями и уверяет, что может убить время, наблюдая за соккеристами.
— Я пойду с тобой, — говорю я.
— Серьезно, Саймон. Езжай домой и отдохни.
— Но что, если я хочу поиздеваться над Ником?
Это железный аргумент. Мы срезаем путь через коридор с кабинетами естественных наук, спускаемся по задней лестнице и проходим мимо кабинета музыки, где за закрытыми дверями кто-то устроил отпадную барабанногитарную движуху. Звучит почти профессионально, только вот голоса немного странные и на удивление басовитые. Пока мы идем, Эбби пританцовывает под барабанный бой, а потом мы выскакиваем через боковую дверь и оказываемся неподалеку от площадок для соккера.
На улице охренеть как холодно. И как только соккеристы ходят в шортах и с голыми ногами? На одной из площадок мелькают десятки конских хвостов — это тренируются девчонки. Мы проходим мимо — туда, где парни обегают оранжевые конусы и пинают друг другу мяч. Эбби перекидывает руки через ограждение и прислоняется к нему, наблюдая за игроками. Многие из них надели под футболки лонгсливы из спандекса, а кое-кто даже напялил на ноги щитки. И у всех у них спортивные икры. Так что вид очень даже ничего.
Тренер дует в свисток, и парни ненадолго собираются вокруг него, чтобы выслушать наставления. Потом расходятся — передают друг другу бутылки с водой, гоняют мячи и разминают ноги. Ник сразу подбегает к нам, улыбающийся и порозовевший, — и Гаррет с Брэмом подходят следом.
— Странно, что вам устраивают еще один просмотр, — говорит Эбби.
— Еще как, — кивает Гаррет, тяжело дыша. Он весь мокрый и раскрасневшийся, и глаза у него цвета электрик. — Это, типа, формальность. Просто чтобы решить, — он замолкает, переводя дыхание, — решить, куда кого поставить.
— А, ясно.
— А вы что — прогуливаете репетицию? — спрашивает Ник, улыбаясь Эбби.
— Вроде того, — отвечает она. — Я подумала: «М-да, самое время пойти построить глазки соккеристам». — Потом приближается к Нику и широко улыбается, глядя на него.
— Неужели? — любопытствует Ник.
Мне начинает казаться, что мои уши здесь лишние.
— Значит, все хорошо? — спрашиваю я, поворачиваясь к Гаррету и Брэму.
— Довольно-таки, — отвечает Г аррет, а Брэм кивает.
Забавно: я обедаю с этими парнями пять дней в неделю, но общаемся мы всегда только в группе. Мне бы хотелось узнать их получше. Пускай даже Брэм теряет голову при виде Лии. Не знаю. Но, по крайней мере, и он, и Гаррет, абсолютно нормально ведут себя весь день, хоть и узнали о моей ориентации, а такого я не ожидал от спортсменов.
И, кстати, Брэм — милашка. Он прямо очень-очень милый. Стоит совсем близко к ограждению, весь такой мокрый, в белой водолазке под футболкой. Говорит он редко, но у него мегавыразительные карие глаза. А еще темная кожа, мягкие темные кудри и чудные узловатые пальцы.
— А что, если вы правда завалите прослушивание? — спрашиваю я. — Вас могут выкинуть из команды?
— Прослушивание? — с мягкой улыбкой переспрашивает Брэм.
И когда он смотрит на меня, в груди сладко ноет.
— Просмотр. — Я краснею. Улыбаюсь ему в ответ. И сразу же чувствую себя виноватым.
Из-за Блю. Пускай он не готов. Пускай он — всего лишь слова на экране ноутбука.
Просто ощущение у меня такое, будто он мой парень.
Даже не знаю.
* * *
Может, дело в зимнем воздухе, а может — в икрах парней-соккеристов, но даже после всего произошедшего сегодня у меня вполне хорошее настроение.
Было — пока я не пришел на парковку. Потому что Мартин Эддисон стоит, прислонившись к моей машине.
— Где тебя носило? — спрашивает он.
Я жду, когда он отойдет. Черт, я даже смотреть на него не хочу.
— Можем мы поговорить? — продолжает он.
— Мне нечего тебе сказать, — говорю я.
— Ну ладно. — Мартин вздыхает, и я буквально вижу его дыхание. — Саймон, я должен… Я должен серьезно извиниться.
Я просто стою столбом.
Он вытягивает руки в перчатках и хрустит костяшками пальцев.
— Господи, мне… Мне так жаль. Я не знал… То есть не думал, что люди до сих пор способны на такое дерьмо.
— И правда, кто бы мог подумать? Ведь Шейди-Крик — это центр прогресса!
Мартин качает головой.
— Я правда не думал, что это так важно.
Мне даже и ответить нечего.
— Слушай, прости, ладно? Я взбесился. Из-за Эбби. Не думал головой. И потом мой брат всыпал мне по первое число, и я… Теперь я чувствую себя дерьмом, понимаешь? И вообще, скриншоты я удалил сто лет назад, клянусь. Так что, может, это… скажешь что-нибудь? Пожалуйста?
Я чуть не расхохотался.
— И что, мать твою, я должен сказать?
— Не знаю, — бормочет Мартин. — Я просто пытаюсь…
— Окей, давай так. Я думаю, что ты говнюк. Самый последний говнюк. Черт, даже не притворяйся, будто не знал, к чему это приведет. Ты меня шантажировал. Это ведь… Блин, разве не в этом был весь смысл? Унизить меня?
Мартин качает головой и открывает рот, чтобы ответить, но я обрываю его на полуслове.
— И знаешь что? Не тебе решать, важно это или нет. Для меня это, мать твою, важно. Я хотел сам… Это мое личное дело. И я решаю, когда, где и кому рассказывать и как я хочу это сделать. — У меня вдруг перехватывает дыхание. — Так что, да, ты лишил меня всего этого. И потом втянул Блю. Серьезно? Ты полный мудак, Мартин. Черт, мне смотреть на тебя тошно.
Он плачет. Старается сдерживаться, но по щекам его катятся слезы. И внутри меня что-то обрывается.
— Так что можешь отойти от моей машины и оставить меня, черт подери, в покое?
Мартин кивает, опускает голову и быстро уходит.
Я сажусь в машину. Завожу ее. И начинаю всхлипывать.
24
ОТ: hourtohour.notetonote@gmail.com
КОМУ: bluegreen118@gmail.com
ДАТА: 5 января, 19:19
ТЕМА: Снег!
Блю!
Посмотри в окно! Поверить не могу. Настоящий снегопад в первый же день после каникул. Может, это станет очередным Снегопокалипсисом? Потому что я был бы совсем, ну совершенно не против, если бы до конца недели нам не пришлось ходить в школу. Господи, сегодня был капец какой странный день. Я даже не знаю, что тебе рассказать, разве что: когда все на свете знают о том, что ты гей, это ужасно утомительно.
