Я не думаю об «Авроре» и не думаю о Блю.
Я не должен думать о Блю.
И не должен думать, что Блю — это Мартин.
Уже темно, но еще не поздно, и Эбби с Ником хотят отвести меня в какой-то феминистский книжный магазинчик, в котором, по их словам, куча всяких гейских штук.
Вскоре мы уже разглядываем книжные полки: Эбби тычет мне под нос какие-то ЛГБТ-книги с картинками, а Ник неловко топчется на месте. В конце концов Эбби покупает мне книгу о пингвинах-геях, а потом мы выходим на улицу и еще какое-то время просто гуляем. Но уже холодает, да и мы к тому же проголодались, поэтому снова забираемся в машину и отправляемся в Мидтаун.
Похоже, Эбби уже решила, куда мы пойдем. Она сворачивает в какой-то переулок и останавливается у тротуара с такой легкостью, будто параллельная парковка — полная ерунда. Потом мы быстро доходим до угла и выходим из переулка на главную дорогу. Ник дрожит от озноба в своей легкой курточке, и Эбби, заметив это, закатывает глаза:
— Ох уж эти парни из Джорджии!
Но тут же приобнимает Ника, растирая на ходу его плечо.
— Мы пришли, — вскоре объявляет она.
Мы стоим у заведения под названием «У Вебстера» на улице Джунипер. Большую террасу украшают рождественские гирлянды и радужные флаги, и хотя на ней никого нет, парковка забита до отказа.
— Это что, гей-бар? — спрашиваю я.
Эбби и Ник ухмыляются.
— Окей, — говорю я, — и как мы туда войдем?
Я метр семьдесят, Ник со своим лицом без признаков растительности и Эбби с кучей фенечек на запястье. На двадцать один мы не тянем, без шансов.
— Это ресторан, — отвечает Эбби. — Мы просто пришли поужинать.
Как только мы заходим, я вижу, что здесь полно парней в шарфах, пиджаках и скинни-джинсах. Все они очень милые и потрясные. У большинства есть пирсинг. В другом конце зала — бар. Оттуда доносится хип-хоп, и официанты, протискиваясь сквозь толпу, несут посетителям пиво и куриные крылышки.
— Вы втроем, да? — спрашивает нас администратор и на мгновение касается моего плеча, отчего внутри у меня все замирает. — Подожди минутку, милый.
Мы отходим в сторону, Ник открывает меню, и оказывается, что все здешние блюда — с намеком. Сосиски. Булки. Эбби хихикает без умолку. Я мысленно уверяю себя, что это просто ресторан. И тут случайно встречаюсь взглядом с красавчиком в облегающей футболке с V-образным вырезом. Я тут же опускаю взгляд, но мое сердце все равно бросается вскачь.
— Я в туалет, — говорю я, уверенный, что взорвусь, если останусь тут стоять.
Туалет располагается за баром, в конце коридора, и мне приходится продираться сквозь толпу, чтобы туда добраться. Когда я возвращаюсь в зал, народу прибавляется. Пара девчонок пританцовывают с пивом в руках, группа парней над чем-то смеется, кто-то держит напитки, кто-то держится за руки…
Кто-то касается моего плеча.
— Алекс?
Я оборачиваюсь.
— Я не.
— Ты не Алекс, — соглашается парень, — но волосы у тебя точь-в-точь как у него.
И с этими словами он запускает пальцы в мою копну и взъерошивает ее.
Он сидит на барном стуле и на вид ненамного меня старше. Блондин, но волосы куда светлее моих. Блондин как Драко. На нем поло и обычные джинсы, а еще он ужасно мил и, пожалуй, немного пьян.
— Как тебя зовут, Алекс? — спрашивает он, соскальзывая со своего стула.
Он выше меня почти на голову, пахнет дезодорантом, и зубы у него невероятно белые.
— Саймон, — говорю я.
— Саймон-простак булочника встретил
[48], — хихикает он.
Ну точно пьян.
— А я Питер, — добавляет он.
И я про себя продолжаю: «Питер, Питер, пожиратель тыкв»
[49].
— Никуда не уходи, — говорит он. — Я куплю тебе чего-нибудь выпить.
Коснувшись моего локтя, он разворачивается к барной стойке, и через пару мгновений в моих руках оказывается самый что ни на есть настоящий бокал мартини с чем-то зеленым внутри.
— Как яблочки, — говорит Питер.
Я отпиваю немного. На вкус не так плохо.
— Спасибо. — Меня захлестывает волнением. Даже не знаю. Все это так не похоже на мою обычную жизнь.
— У тебя потрясающие глаза, — улыбается мне Питер.
Тут сменяется песня, и ее басы, гремя, заглушают все вокруг. Он что-то говорит, но я не слышу.
— Что?
Он подходит ближе.
— Ты еще учишься?
— Э-э, да.
Сердце стучит как бешеное. Он стоит так близко, что наши бокалы соприкасаются.
— Я тоже. В университете Эмори, на третьем курсе. Секунду.
Он залпом допивает свой напиток и снова поворачивается к бару. Я смотрю по сторонам в поисках Ника и Эбби. Их посадили за стол в дальнем конце зала, откуда они теперь обеспокоенно за мной наблюдают. Поймав мой взгляд, Эбби принимается яростно махать, а я улыбаюсь и машу им в ответ.
Но тут Питер снова дотрагивается до моей руки и протягивает стопку с какой-то ярко-оранжевой жидкостью, похожей на микстуру от простуды. Сироп «Триаминик» или типа того. Тогда я залпом осушаю свой недопитый яблочный напиток и возвращаю бокал Питеру. Он чокается со мной шотом «Триаминика» и быстро его выпивает.
Я делаю глоток из своей стопки. По вкусу как апельсиновая газировка.
Питер смеется и тянет меня за пальцы.
— Саймон. Ты когда-нибудь пил шоты?
Я качаю головой.
— О-о-о, ну хорошо. Запрокинь голову и просто… — Он демонстрирует на своей пустой стопке. — Понятно?
— Понятно, — говорю я, и по всему телу разливается горячее, радостное чувство.
Я выпиваю шот в два глотка и даже не сплевываю. Потом улыбаюсь Питеру, и он забирает мою стопку, и берет меня за руку, и переплетает свои пальцы с моими.
— Милашка Саймон, — говорит он. — Откуда ты?
— Из Шейди-Крик, — отвечаю я.
— Ясно.
И я понимаю, что он никогда не слышал об этом городке, но все равно улыбается, садится на барный стул и притягивает меня ближе. У него светлокарие глаза, и мне это нравится. Почему-то говорить теперь проще, чем молчать, и что бы я ни сказал, все звучит правильно. Он кивает, смеется и сжимает мои ладони. Я рассказываю ему об Эбби и Нике, на которых стараюсь не смотреть, потому что каждый раз, когда я оборачиваюсь, они вопят на меня взглядами. А потом Питер рассказывает мне о своих друзьях и вдруг восклицает:
