— Значит, Майкл Д. утверждает, что в комнате фантазий они просто разговаривали, — начинает Элис. — Мы ему поверим?
— Ни на секунду, милая, — заявляет папа.
— Они всегда так говорят, — добавляет Нора, поднимая голову. И я только сейчас замечаю, что у нее в ухе пять сережек — прямо-таки живого места нет.
— Вот именно, — соглашается Элис. — Малыш, ты собираешься высказаться?
— Нора, когда ты успела? — Я прикасаюсь к мочке уха.
Нора краснеет.
— Ну, на выходных.
— Дай посмотреть, — требует Элис. Нора поворачивается ухом к вебкамере. — Ого!
— Но зачем? — спрашиваю я.
— Потому что захотела.
— Да, но зачем так много?
— Может, поговорим, наконец, о комнате фантазий? — Нора начинает нервничать, когда оказывается в центре внимания.
— Ну, это же комната фантазий, — говорю я. — Они точно занимались «этим». Уверен, разговоры к фантазиям не относятся.
— Но и половой акт не обязателен.
— МАМ! О господи.
Наверное, мне было просто заводить отношения и не думать обо всех тех мелких унижениях, которые случаются, когда тебя к кому-то по-настоящему влечет. В общем, я хорошо лажу с девчонками. Целоваться с ними — нормально. И встречаться с ними мне было вполне по силам.
— Что насчет Дэниела Ф.? — спрашивает Нора, убирая локон за ухо. Серьезно? Пирсинг? Мне не понять.
— Окей, Дэниел — самый горячий из всех парней, — утверждает Элис. О таких, как он, они с мамой всегда говорят «глаз радуется».
— Вы что, шутите? — восклицает папа. — Этот гей?
— Дэниел не гей, — возражает Нора.
— Милая, да он Человек-Гей-Парад. Вечный огонь.
Я напрягаюсь всем телом. Лиа однажды сказала, что предпочитает, чтобы люди называли ее толстой в лицо — всяко лучше, чем сидеть и слушать, как говорят гадости о фигуре какой-то другой девушки. Я вообще-то согласен с этим. Нет ничего хуже, чем быть втайне униженным через оскорбление других.
— Хватит, пап, — просит Элис.
И папа начинает петь «Eternal Flame»
[8] группы The Bangles.
Никогда не могу понять, говорит он подобные вещи серьезно или потому, что хочет позлить Элис. Ну, если он и правда говорит, что думает, то мне полезно это знать. Даже если бы я предпочел не знать этого вовсе.
* * *
Еще одна проблема — стол в школьной столовой. И недели не прошло с того разговора-шантажа, как Мартин перехватывает меня по пути от прилавка с едой.
— Чего тебе, Мартин?
Он бросает взгляд на наш стол.
— Найдется местечко?
— Мм. — Я опускаю глаза. — Не уверен.
Наступает секунда странной тишины.
— Нас уже восемь.
— Не знал, что места подписаны.
Я понятия не имею, что на это ответить. Люди сидят, где всегда сидели, — я думал, это вселенский закон. Нельзя просто взять и сменить стол в октябре. У нас своеобразная группа, но нас все устраивает. Ник, Лиа и я. Две подруги Лии
— Морган и Анна, которые читают мангу, носят черную подводку — да и вообще на одно лицо. (Я встречался с Анной в девятом классе и все равно считаю, что они на одно лицо.) Еще с нами сидит случайность господня в виде двух друзей Ника по соккеру
[9]: мистер неловкая тишина по имени Брэм и полудурок Гаррет. И Эбби. Она переехала сюда из Вашингтона перед началом учебного года, и, наверное, нас как-то притянуло друг к другу — все благодаря хитросплетениям судьбы и совместным заданиям (наши фамилии начинаются на одну букву).
В общем, нас восемь. Мест нет. Нам уже и так пришлось приставить два стула к столу на шестерых.
— Вот как, — Мартин откидывается на спинку стула и смотрит в потолок.
— Я-то думал, мы поняли друг друга, но…
И поднимает брови. Серьезно?
Мы не обговаривали условий нашего шантажного договора, но, очевидно, они примерно такие: Мартин просит что угодно, а я должен это сделать.
Охренеть как круто.
— Слушай, я хочу помочь.
— Как скажешь, Спир.
— Слушай, — я понижаю голос почти до шепота, — я поговорю с ней и все такое, ладно? Но дай мне разобраться самому.
Он пожимает плечами.
Я чувствую, что Мартин не спускает с меня глаз, пока я иду к своему столу. Я должен вести себя нормально и никому ничего не рассказывать. Ну, то есть мне придется что-нибудь сказать о нем Эбби, хотя и совсем не то, что я на самом деле хочу сказать.
Сделать так, чтобы Эбби понравился этот парень может оказаться непросто. Я-то его терпеть не могу.
Но, видимо, это теперь неважно.
* * *
Вот только дни идут, а я до сих пор ничего не сделал.
Не поговорил с Эбби, никуда не позвал с нами Мартина и не запер их вдвоем в пустом кабинете. Если честно, я даже не знаю, чего он хочет.
И надеюсь, не узнаю об этом еще как можно дольше. В последнее время я только и делаю, что скрываюсь. Или тусуюсь с Ником и Лией, чтобы Мартин не попытался заговорить со мной.
Во вторник я заезжаю на парковку, и Нора сразу же выскакивает из машины, но, видя, что я не тороплюсь, заглядывает в салон и спрашивает:
— Эмм, ты идешь?
— Очень может быть, — отвечаю я.
— Ладно, — она делает паузу. — Ты в порядке?
— Что? Да.
Она многозначительно смотрит на меня.
— Все нормально, Нора.
— Ладно, — говорит она и отступает.
Она с тихим щелчком закрывает дверь и направляется ко входу. Не знаю. Иногда Нора до странного наблюдательна, но обсуждать с ней мои проблемы было бы неловко. Не замечал этого в ней, пока Элис не уехала.
В итоге я утыкаюсь в телефон, обновляю почту и смотрю клипы на «Ютьюбе». Вдруг кто-то стучит в окно, и я почти подпрыгиваю. Кажется, теперь я везде ожидаю увидеть лицо Мартина Эддисона. Но это Ник.
Показываю ему, чтобы он открыл дверь.
Он устраивается на пассажирском сиденье.
— Чем занимаешься?
Избегаю Мартина.
— Смотрю видео.
— Блин, идеально. У меня в голове застряла эта песня…
— Ага, если это The Who, Def Skynyrd или что-нибудь подобное, то держи карман шире, — предупреждаю я.
