Но тут ее вывел из оцепенения голос, усиленный динамиком и прозвучавший по всему составу:
– Miss Евлалию, курсантку-виртуоза из второго подразделения роты предвестников, просят пройти в головной вагон.
Офелия надела очки и встала, чувствуя на себе любопытные взгляды студентов. Она была поражена не меньше их. С трудом пробравшись между пассажирами, она вошла в служебный отсек. Кондукторша, повторявшая в микрофон свой вызов, прервалась, увидев ее.
– Что вам нужно, бесправная?
– Вы меня вызывали. Я Евлалия.
– Так это вы? – удивилась женщина.
Офелия предъявила ей свою карту с печатью.
– Значит, вы и есть курсантка-виртуоз, – повторила кондукторша теперь уже утвердительно, разглядывая карту. – Я вас представляла более… менее… короче, хорошо, что вы наконец нашлись, miss Евлалия. Я уже целых два часа вызываю вас.
– Два часа? Почему? Что случилось?
Женщина сняла фуражку и вытерла платком свою круглую розовую голову, обритую наголо, как было принято у циклопов. В поезде стояла такая же душная жара, как снаружи.
– Я получила приказ доставить вас в Мемориал. Леди Септима – слава Светлейшим Лордам! – срочно затребовала вас к себе. Не знаю, что вы такого натворили, но дело, кажется, серьезное.
У Офелии подкосились ноги; она окончательно уверилась, что все пропало: Медиана послала ее в кафе-театр вовсе не на разведку, а просто для того, чтобы изничтожить. Она донесла на нее Леди Септиме, ни больше ни меньше!
И теперь Офелии грозило исключение. Хуже того, тюрьма.
Девушка постаралась справиться с нахлынувшей паникой и начала лихорадочно анализировать ситуацию. Если Леди Септима хочет видеть ее в Мемориале, а не в Школе, значит, она решила скрыть это от леди Елены. И тогда у Офелии есть один-единственный шанс – оправдаться перед директрисой.
– Сначала мне нужно заехать в «Дружную Семью», – сказала она, собравшись с духом. – Как видите, я в гражданской одежде, а к Леди Септиме положено являться только в форме, предписанной уставом.
Кондукторша призадумалась, затем взяла микрофон и объявила:
– Внимание, прослушайте объявление! В силу исключительных обстоятельств наш трамаэро проследует до Мемориала без остановок. Мы просим вас проявить терпение; на обратном пути поезд обслужит все школы. Компания «Трамаэро» выдаст объяснительные записки тем, кто должен оправдать свое опоздание. А вы, miss Евлалия, сядьте вот здесь и сохраняйте спокойствие, – приказала она, отложив микрофон. – Если ваша совесть чиста, как у всех достойных граждан, вам нечего бояться.
Офелия покорно села на указанную скамью. Итак, ловушка захлопнулась. Девушка сложила руки на коленях, стиснув переплетенные пальцы, чтобы скрыть их дрожь.
Она обвела глазами служебный отсек в поисках пути к бегству, хотя прекрасно знала, что бежать некуда. Все двери трамаэро вели в пустоту. Зеркала на борту не было, да если бы и было, что толку?! С самого первого дня на Вавилоне она непрерывно лгала, выдавая себя за другую, скрывая свои истинные намерения, и эта ложь была несравненно хуже, чем все комедии, разыгранные ею на Полюсе, – например, переодевание в ливрею и жизнь под личиной Мима. Евлалия стала не просто ее маской, а второй натурой. И теперь Офелия не смогла бы пройти сквозь зеркало.
Путь до Мемориала показался девушке и томительно долгим, и безжалостно коротким. Ее худшие опасения подтвердились при виде нескольких патрульных, ожидавших ее на причале. При них не было оружия (само это слово считалось запрещенным), да оно им и не требовалось. Все они принадлежали к некромантам, повелителям температуры, способным одним взглядом превратить человека в глыбу льда. А заодно производившим великолепные холодильники.
Патрульные молча повели Офелию к Мемориалу. В тот момент, когда девушка проходила мимо статуи обезглавленного солдата, она почувствовала себя преступницей, подлежащей военному суду. Они вошли в здание через большие стеклянные двери, и тут девушку поразила гробовая тишина, царившая в холле. Это безмолвие не имело ничего общего с привычным еле слышным перешептыванием читателей, оно было абсолютным отсутствием всяких звуков. Все круговые галереи сверху донизу пустовали, отчего помещение стало напоминать заброшенный храм. Шапка облаков, нависавших над куполом, погрузила в полумрак боковые помещения холла. Гигантский шар Секретариума, чья металлическая оболочка обычно блестела на солнце, сейчас напоминал мертвую планету.
Некроманты подвели Офелию к северному трансцендию. Девушка напряглась, увидев посреди широченного вертикального коридора маленький силуэт со сверкающими глазами. Приблизившись, она с удивлением обнаружила, что это не Леди Септима, как ей сначала показалось, а ее сын Октавио. Он следил за ней из-под длинной челки, спадающей на лоб, и от него веяло такой ненавистью, что Офелия почувствовала себя приговоренной еще до суда.
– Ты заставила всех нас ждать, курсант Евлалия.
Девушка не ответила. Она знала, что с этой минуты каждое произнесенное слово может обернуться против нее. И решила молчать до тех пор, пока не узнает точно, в чем ее обвиняют.
Она думала, что Октавио отведет ее в особую комнату на верхнем этаже Мемориала, где Леди Септима и Светлейшие Лорды проводили совещания, но вместо этого он вынул из кармана ключ. Офелия не поверила своим очкам, когда он вставил его в скважину колонны, из которой выдвинулся металлический мостик, ведущий к Секретариуму.
Значит, сейчас ее, опозоренную, осужденную, допустят в эту terra incognita
[33], которая была для нее недоступна, когда она изображала примерную студентку? В этом крылась какая-то дьявольская ирония.
Офелия начала подниматься следом за Октавио по винтовой лесенке, соединявшей горизонтальную площадку трансцендия с круто вздымавшимся мостиком. Едва девушка ступила на него, как ее руки судорожно вцепились в двойные поручни. Она не страдала боязнью высоты, но сейчас они стояли в тридцати метрах над полом, и при мысли о том, что ей придется пройти по узкой металлической полоске, которая втягивалась внутрь простым поворотом ключа, у нее закружилась голова. Оглянувшись, она бросила взгляд на некромантов, но те остались на трансцендии.
Чем ближе Офелия подходила к парящему шару, тем величественнее он выглядел. Его облицовка из красного золота была гладкой на месте океанов и более рельефной на материках. Бронированная дверь в районе какого-то южного моря, которую отпер Октавио, отличалась внушительными размерами, но в сравнении со всем остальным выглядела крошечной щелочкой.
Офелия вошла внутрь.
И тотчас же всё, что рисовала ей фантазия в этом недоступном святилище, развеялось в прах. Внутри Секретариум оказался точной копией Мемориала. Те же галереи, соединенные трансцендиями, обвивали пустоту. Более того, в воздухе между куполом и полом атриума парил точно такой же земной шар, как и тот, в котором он сам находился. Архитекторы спроектировали весь этот комплекс как гигантскую матрешку!
