И Блэз погладил свой бейдж рассыльного с таким горестным видом, что Офелия сжала зубы. Теперь Лазарус действительно не внушал ей ни малейшей симпатии.
– Вы получили мою телеграмму? – спросила она полушепотом.
Блэз поморгал большими влажными глазами.
– What? А‑а… да-да, получил. По правде сказать, она меня не столько удивила, сколько встревожила. После всего случившегося с miss Сайленс… Короче, я надеюсь, вы не навлекли на себя новые неприятности? Что вы хотите узнать?
Офелия огляделась, проверяя, нет ли поблизости любопытных ушей. Но вокруг никого не было. Ни на полу, ни на потолке.
– Вы можете показать мне точное место, где хранились книги Е. Д.?
– Of course! Идемте.
По дороге у тележки отвалилось колесо, а когда Блэз нагнулся, чтобы поставить его на место, у него треснули сзади по шву брюки. Офелия лишний раз убедилась, что этому горемыке действительно не везет. Попав в молодежный сектор, она сразу узнала место, где они встретились впервые, и вспомнила, как собирала книги Е. Д., упавшие с тележки по ее милости. Подумать только: в тот день она держала их в руках, за несколько часов до уничтожения…
– Miss Сайленс тогда заподозрила меня в воровстве, – сказала она вполголоса. – И даже порывалась обыскать мою сумку.
Блэз одернул полы пиджака, стараясь прикрыть прореху в брюках, и указал ей на верхнюю полку, где виднелись разноцветные книжные корешки.
– Вон там стояло полное собрание сочинений Е. Д. Оттуда-то и свалилась miss Сайленс. – И добавил, брезгливо поморщившись: – Мне до сих пор мерещится запах ее ужаса.
Офелия приметила рядом красивую лесенку на полозках, с табличкой: «Детям не разрешается самим доставать книги с верхних полок».
– Это с нее упала miss Сайленс?
– Нет, это новая, – ответил Блэз. – От старой мы избавились после того несчастного случая. Вообще-то она была еще крепкая, но… мало ли что…
Офелия ужасно огорчилась. Конечно, чтение предмета, имевшего отношение к такой жуткой смерти, – тяжелое испытание, но о последних минутах старшего цензора ей могла поведать одна только старая стремянка.
– Вы, кажется, говорили, что miss Сайленс вернулась сюда после того, как сожгла книги?
Блэз растерянно почесал затылок.
– Indeed
[38], прямо среди ночи. Просто не понимаю зачем. Когда мы нашли ее утром, там не было ничего необычного.
Офелия придвинула лесенку ближе к стеллажу и взобралась по ней к верхним полкам. На них стояли свежеизданные буквари.
– Там уже ничего не было, – поправила она. – Вероятно, то, за чем пришла miss Сайленс, успел забрать кто-то другой… – И в тот же миг Офелию посетила интуитивная догадка. – Скажите, а в Мемориале регистрируются книги, уничтоженные цензорами?
Блэз протянул девушке руку, чтобы помочь сойти вниз, но поскользнулся на паркете и чуть не упал вместе с ней.
– Oh, sorry! Отвечаю: да, их регистрируют в архиве цензорской службы. Miss Сайленс была обязана это сделать. Она, конечно, слишком многое себе позволяла, но всегда следовала инструкциям.
– А вы можете провести меня туда?
Блэз взглянул на стенные часы.
– Я могу открыть вам дверь, но сам не задержусь. Мой рабочий день уже кончился, а сегодня родители в виде исключения пригласили меня на ужин. И я не могу заставлять их ждать, – добавил он, снова стараясь прикрыть лопнувший шов на брюках. – Я и без того доставляю им много огорчений.
Вероломство
Офелия никогда еще не бывала в отделе цензуры. Он располагался в другой половине Мемориала, целиком реконструированной после Раскола. Проходя по ней, девушка невольно думала о пустоте, зиявшей под многотонной каменной громадой. Это безлюдное помещение напоминало скорее заводской склад, нежели административный офис. Голые, без абажуров, лампы заливали резким светом штабеля картонных коробок, громоздившихся до самого потолка. В помещении стояла душная жара.
– Вот наш мусоросжигатель, – объявил Блэз, указав на стальную герметичную дверь с закопченным оконцем. – Но я… мне категорически запрещено подходить к нему.
– Разве он еще работает? – удивилась Офелия. – А я думала, что, пока нет нового каталога, уничтожение документов приостановлено.
– Вы правы, книги сейчас не сжигают, но есть еще отбросы. Мемориал ежедневно принимает сотни посетителей, не говоря уж о персонале. Вы даже не представляете, сколько мусора мы туда загружаем каждый вечер. А вон там хранятся архивы, miss!
Блэз открыл другую дверь, и ее ручка тут же отвалилась. Архивный зал ничем не отличался от первого: кругом всё те же картонные коробки. Если старый каталог брал свое начало именно отсюда, то Офелии стало понятно, зачем Торн начал создавать новый с нуля.
– А теперь я вас оставлю, не то опоздаю на свой трамаэро, – сказал Блэз. – Обещайте, что потушите свет и закроете за собой, когда будете уходить.
– Не волнуйтесь, я все сделаю.
Офелия тоже спешила, время уже поджимало. Засучив рукава пиджака, она стала просматривать таблички на коробках, как вдруг заметила, что Блэз все еще топчется в дверях, глядя на нее с тоскливой боязнью.
– А вы не забыли, miss, что за всем этим может стоять Бесстрашный?
– Нет-нет, я помню.
Бесстрашный ненавидел цензоров – и miss Сайленс погибла при исполнении своих обязанностей. Бесстрашный видел в Медиане своего врага – и ту, по словам Леди Септимы, куда-то перевели. Этот человек, с виду такой безобидный, был прекрасно информирован и болезненно честолюбив. Офелию ничуть не удивило бы, узнай она, что он тоже охотится за книгами Е. Д., позволявшими сравняться с Богом.
– Будьте очень осторожны, please
[39]! Не то кончите как ваша товарка…
Умоляющий голос Блэза тронул Офелию до глубины души. Но она не смогла ответить: в такие моменты у нее никогда не находилось нужных слов.
– Наблюдательный центр девиаций
[40] – вот куда ее отправили! – трагическим шепотом сообщил Блэз. – Goodbye
[41], miss.
– Я… Спасибо…
Но она опоздала: Блэз уже скрылся.
Девушка заставила себя успокоиться: нельзя решать две проблемы разом. Сначала книги. Она заметила на одной из коробок число, соответствующее дате гибели miss Сайленс, начала просматривать лежавшие в ней перечни, и вдруг…
