Евлалия Дуаль.
Дуаль означало – Другая
[48].
Как ни странно, девушка не испытывала ни малейшего удивления. Она это знала. Всегда знала – и теперь спрашивала себя, как она могла забыть про столь важную и необходимую страницу. В тот день, когда Арчибальд попросил ее выбрать имя для фальшивых документов, ей на ум пришло именно это имя – Евлалия. Женщина, чьи воспоминания она разделяла, женщина из прошлого, которую она разглядела в подвешенном зеркале. Она снова видела себя на ее месте, когда та быстро печатала на машинке, придумывая бесчисленные истории для детей.
Евлалия была Другой, была Богом. Или, скорее, Бог некогда был Евлалией – до Раскола. Маленькая писательница с коротенькой фамилией. Все это не объясняло, почему Офелия разделяла воспоминания Евлалии и каким образом Евлалия Дуаль сумела создать Духов Семей, разбить мир на куски и в течение веков превратиться в Тысячеликого, почти всемогущего. Зато становилось понятно, почему простая книжка могла позволить каждому сравняться с Богом.
– Потому что Бог равен каждому, – прошептала Офелия, поглаживая рукописные строчки.
Все еще находясь во власти эмоций, порожденных памятью, девушка закрыла «Эру чудес». И внезапно ощутила краем глаза чей-то пристальный взгляд, устремленный на нее и на Торна. Наконец она узнала этот взгляд. Он принадлежал тому, кто напал на профессора Вольфа, miss Сайленс, Медиану и Бесстрашного. Тому, кто сейчас находился здесь, в гостиной.
На пороге возник Лазарус и объявил с широкой улыбкой:
– Мадам, месье, лазарустат подан!
Страх
Пока Лазарус, пританцовывая, вел их между водоемами с кувшинками, Офелия хранила молчание. Она прижимала книгу Евлалии Дуаль к животу, пытаясь заглушить его урчание. Несмотря на теплый ночной воздух, ей казалось, что кровь у нее в жилах превратилась в лед. Шарф, почувствовав страх девушки, плотно обмотался вокруг ее шеи, хотя она старалась не подавать вида, что напугана.
Торн, погруженный в собственные мысли, шел, опираясь на трость, стучавшую уже совершенно по-иному. Офелии хотелось крикнуть ему, что убийца здесь, рядом с ними, но таким образом она лишь ускорила бы их гибель. Нет. Она обязана держать в узде свои нервы. Смотреть прямо перед собой. Не вызывать подозрений. У нее в голове постепенно складывался план – безрассудный, приблизительный, но все же план.
– С вами все в порядке, miss? – вежливо спросил Амбруаз.
Управляя своим креслом, он старался постоянно находиться справа от Офелии. Его кроткий взгляд, обращенный к девушке, словно вымаливал у нее прощение. Она ограничилась кивком.
Лазарус вприпрыжку поднимался по лестнице на террасу; полы его плаща хлопали на ветру, словно крылья. Торн тяжелым шагом следовал за путешественником, ступенька за ступенькой, не в силах полностью согнуть колено в стальном обхвате. За ним шла Офелия. На террасу вела только лестница, но не пандус, и Амбруаз не смог дальше сопровождать их. Когда Офелия, стоя на верхней ступеньке, в последний раз обернулась к нему, деревянное кресло и смуглое лицо юноши уже были неразличимы во мраке; только белые одежды выдавали его присутствие, словно в воздухе парил призрак.
Офелия истово надеялась, что ее план сработает.
На мраморной террасе их ждал лазарустат. В свете уличных фонарей летательный аппарат, с пропеллером и узким металлическим корпусом, напоминал гигантскую стрекозу. Уолтер устанавливал трап. Мощный поток воздуха от лопастей пропеллера хлестнул Офелию по щекам и разметал ее кудри. Собрав все свое мужество, она набрала в грудь побольше воздуха и протянула «Эру чудес» Торну, направлявшемуся к трапу.
– Вы полетите один, а я подожду здесь, – произнесла она громко, стараясь перекричать гул пропеллера. – Истина, которую мы открыли, возможно, вовсе не та, которую хотят найти Генеалогисты.
– Это неважно. Я выполнил условия контракта.
Забирая у Офелии книгу, Торн устремил на девушку острый взгляд и властно задержал ее руку в своей. Ветер трепал его волосы, отчего он выглядел менее уверенным в себе, чем прежде.
– Почему вы не хотите лететь со мной в Мемориал? – спросил он.
С первой минуты прибытия на Вавилон Офелия постоянно громоздила одну ложь на другую – чаще всего по необходимости, а иногда потому, что так было проще. В мире существовал всего один человек, с которым она всегда хотела быть кристально честной, и в эту минуту перед ней стоял именно он.
Но девушка беззастенчиво солгала ему прямо в глаза:
– Я хочу поговорить с Амбруазом. Нам нужно кое-что прояснить. Да и зачем мне лететь? Вы ведь вряд ли собираетесь представить меня Генеалогистам?
Торн еще сильнее сжал ее руку. Неужели он подозревает, что она что-то скрыла от него?
– Тогда будьте в доме Лазаруса до моего возвращения. Смерть настигала людей только потому, что они слишком близко подобрались к этой тайне, а мы стали ее обладателями.
Офелии стоило огромного труда смолчать под его стальным взглядом. Ей хотелось умолять Торна остаться с ней, здесь, на террасе. Но если сейчас она себя выдаст, им обоим грозит ужасная смерть. Девушка знала: есть только одно решение, способное остановить убийцу, поэтому она должна поговорить с ним наедине.
И Офелия нашла в себе силы улыбнуться Торну.
– Я никуда отсюда не двинусь.
Скрепя сердце Торн отпустил ее руку, оставив себе книгу. Когда он поднимался по трапу, девушке пришлось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы не побежать за ним.
Лазарус бросился к руке Офелии, повисшей в воздухе, и со смехом пожал ее.
– Я страшно рад, что вы остаетесь, юная lаdy! Мне пока не удастся вернуться к нашему разговору, ибо и сегодняшней ночью, и в ближайшие недели я очень занят. Но вы чувствуйте себя здесь как дома! Желаю вам удачи в поисках Другого, – шепнул он девушке на ухо. – Только не доверяйте своим глазам, когда будете искать Его: никто не знает, на кого Он похож и в каком виде предстанет перед вами. И вот, если позволите, последний совет: прислушивайтесь к эху. Эхо – ключ ко всему!
И Лазарус помчался по террасе к своему аппарату. Его белый цилиндр, попав в струю воздуха, гонимого лопастями, взлетел к звездам.
Офелия не слышала наставлений путешественника.
– Дай им улететь вместе с книгой, – шептала она ветру, пока Лазарус поднимался по трапу. – Ведь ему нужна только я, верно?
Она по-прежнему ощущала его присутствие. Не будь у нее памяти Евлалии, Офелия, возможно, никогда бы не заметила его. Лопасти завертелись еще быстрее, лазарустат поднялся в воздух и вскоре растаял в ночной мгле. Теперь Торну ничего не грозило.
В наступившей тишине снова задул, застонал ветер. Офелия с трудом двигалась вперед, затем решительно обернулась. Фонари на террасе, вокруг которых роились комары, вдвое увеличивали тень человека, следовавшего за ней по пятам. В первый раз с начала вечера девушка отчетливо видела его – несмотря на густую гриву волос, кустистые брови и бороду. Но даже сейчас она не могла поверить, что старый, с виду совершенно безобидный уборщик мог наводить страх на стольких людей.
