— Готов пожертвовать жизнью ради Великой императрицы! — воспрянул духом евнух.
— Когда вернётся Цынь Чжун, приведи его в павильон Изысканной Изящности, — сказала Цыси. — Я буду там после аудиенции и сама расспрошу его о тех, за кем он следил. Если же он упустил их, велю его казнить.
— На то Ваша небесная воля, — покорно произнёс Ли Ляньин и опять уткнулся лбом в пол.
— Можешь идти, — разрешила императрица. — И вели подать мне завтрак.
Ли Ляньин хотел, было, задать вопрос, надо ли подавать паланкин госпоже, с тем чтобы отправляться в Восточные апартаменты императрицы Цыань с пожеланиями доброго утра, но вовремя прикусил язык. Сам догадался, что Цыси явно не расположена сегодня выполнять этот ритуал почтительности.
Он молча встал, поклонился низко и, пятясь, направился к двери.
Глава 13
О ЧЁМ НЕ ЗНАЮТ, ТОГО НЕ ЖЕЛАЮТ
— Эй, кажется, за нами никто не гонится! — сообщил Ваня, сбавляя темп бега.
Все четверо, запыхавшись, остановились посреди узкой улицы.
— Давайте отойдем куда-нибудь в сторону, а лучше присядем, хотя бы на землю, — предложил Сергей. — Надо перевести дух и определиться, что мы делаем дальше. Ходить наугад, тем более бегать по городу нельзя — это плохо кончится.
Безусловно, Сергей был прав.
Аня огляделась по сторонам в поисках безопасного места.
— Мы на улице Нефритовых украшений. Там в конце есть переулок. Пройдя через него, окажемся в небольшом парке, где и передохнем.
— Пошли, — одобрил Саша.
Через несколько минут, они уже сидели в маленькой беседке, окружённой густой растительностью.
— Уютненько, — констатировал Ваня. — А главное, мы скрыты от посторонних глаз. Всяких духов, — добавил он с улыбкой — Ведь только они здесь и шастают по ночам.
— Да, Ань, похоже, ты всё-таки ошиблась, — сказал Саша. — От кого же мы тогда удирали?
— Вообще-то, здесь по ночам ходить не принято, — пожала плечами Аня. — Возможно, это были какие-нибудь бродяги.
— Ладно, бог с ними, — махнул рукой Ваня. — Что делать-то будем? Нам здесь куковать два с половиной дня. Может, попросимся к кому-нибудь на постой?
— Да, — поддержал друга Саша, — не будем же мы всё это время ходить по улицам. Просто необходимо какое-нибудь пристанище. Можно тут постучаться к кому-нибудь и попросить, чтобы приютили на время.
Аня покачала головой.
— Никто не пустит, — сказала она. — Здесь не любят иноземцев. Китайцы уверены, что чужаки отбирают у них душу или наводят порчу. А детям вообще запрещено подходить к иностранцам. У нас, например, пугают детей Кощеем Бессмертным или Бабой Ягой, а здесь — «заморским чёртом». Они искренне верят, что иноземцы воруют детей и делают из их органов свои лекарства.
— Бр-р-р, — передёрнулся Ваня. — Какая дремучая жуть!
— Ну, не в моде тут гостеприимство, — развела руками Аня. — В иноземца могут даже запустить камнем исподтишка, а уж нехорошими словами обзовут непременно.
— Какими, например? — поинтересовался Ваня.
— «Фань-гуй», «вай-и» или «ян-гуйцзы», то есть «варвар», «заморский дьявол» и так далее. Это ещё самые мягкие, — пояснила Аня.
— У них, значит, дикость средневековая, а варвары — мы? — сказал Ваня обиженно. — Потрясающая логика! Пусть только брякнут что-нибудь подобное — сразу в лоб!
— Не вздумай даже, — замахала руками Аня. — Могут посадить в тюрьму, а оттуда ты уже живым не выйдешь. Знаешь, какие здесь пытки? Похлеще, чем у инквизиторов.
— Не может быть. О средневековой Европе я знаю больше, чем ты, — лицо у Вани сделалось серьезным, даже мрачным.
— Но ты не знаешь Китая, — печально усмехнулась девушка. — Хочешь испытать на себе, чтобы почувствовать разницу? Давай я лучше расскажу вкратце, а ты послушай. Для начала тебя поколотят бамбуковыми палками, да так, что кожа будет висеть клочьями. Это обычная судейская практика, которая помогает подсудимому припомнить все обстоятельства дела или, по крайней мере, изобрести их. В глазах китайского суда обвиняемый — значит, уже виновный, участь его предрешена заранее.
Так вот, вернёмся к пыткам. После битья бамбуковыми палками, ты обязательно вспомнишь, что обокрал какого-нибудь китайца, и тогда тебе наденут широкую шейную колодку из дерева, в ней будет очень трудно доставать руками до лица. Например, чтобы поднести пищу ко рту, тебе придётся исполнять акробатические трюки: вытягивать шею, как жираф, или изгибаться в неестественной позе, так что кости захрустят. Ну, а если какая-нибудь муха сядет на нос, ты научишься так двигать лицом, такие рожи строить, что нормальному человеку в кошмарном сне не приснится. Ещё веселее будет, когда захочется спать, ведь с этой колодкой ни голову откинуть, ни самому лечь… Да и тюремное помещение не вызовет у тебя восторга. В маленькой зловонной клетушке с земляным полом вместе с ещё пятнадцатью, скажем, заключенными ты будешь сидеть на гнилой соломе, которая кишит отвратительными насекомыми. Но и это ещё цветочки. Чтобы выбить нужные показания, судьи применят и более изощренные пытки: сжимание колодками щиколоток, поджаривание, кипячение, сдирание полос кожи, скручивание ушей…
— Хватит, — прервал её Саша. — По-моему, ты слишком увлеклась.
— Но я ещё про казни не рассказала, — Аня обиженно надула губки. — Про них тоже знать надо. Четвертование, например, или казнь в бочке с известью…
— А может не надо, — усомнился Саша. — По-моему, Иван уже передумал махать руками на улицах.
— Да я и не собирался, — сказал Ваня. — Просто пошутил. Но про бочку с известью, так уж и быть, расскажи.
— Думаешь, мне самой приятно всё это описывать? Просто я хочу, чтоб вы сразу поняли, куда мы попали. Это очень серьёзно, — добавила она. — Так вот. Преступника ставят в большую бочку, выше его роста, на дне которой негашёная известь и один на другом шесть-семь кирпичей, собственно, человек на них и стоит босыми ногами. Голова просунута в отверстие в крышке, руки связаны за спиной. Осуждённый стоит так целый день — просто в ожидании. Потом из-под его ног вынимают один кирпич и наливают на дно немного воды. Известь начинает кипеть и разъедать ноги преступника. Ещё через день вынимают следующий кирпич — осуждённый уже стоит на цыпочках, — опять подливают воды и так до последнего кирпича. В результате у человека постепенно растворяются ноги в кипящей извести, и он, лишаясь опоры, оказывается подвешенным за шею.
— Кошмар, — сказал Ваня. — И кто-нибудь доживает до последнего кирпича?
— К сожалению, многие доживают, — подтвердила Аня. — Человек — существо живучее. Китайцы хорошо это знают и любят казнить медленно и жестоко. Причём смотреть на муки, осуждённого приходят толпы зевак. И, кстати, если китайцу предлагают на выбор быть обезглавленным или подвергнуться самой мучительной казни, но сохранить голову, он предпочитает последнее.
