Данная модель поведения получила свое название от верблюда, поскольку его используют как вьючное животное. Он вынослив и способен безропотно пройти долгий путь по пустыне без воды. Человек с такой моделью думает, что жизнь не в его власти, и у него нет никакого выбора – он лишь жертва в руках окружающих.
Следующий пример взят из сеанса с одной женщиной, которую заманила в ловушку «верблюжьего» сценария ее старшая сестра. В ходе гештальт-диалога между ними произошел такой разговор.
Старшая сестра: Мне так плохо… Это все ты виновата!
Пациентка не отвечает, но выглядит несчастной и подавленной, ей тяжело.
Старшая сестра: Это ты виновата в том, что я сейчас в таком затруднительном положении.
Пациентка: Ты ведь знаешь, я тебя люблю и хочу, чтобы все у тебя наладилось. Чем я могу помочь?
Старшая сестра: Ты могла бы хотя бы возместить тот ущерб, который причинила… И извиниться!
Пациентка: Мне действительно очень жаль, и я приложу максимум усилий, чтобы все отремонтировать.
Старшая сестра: Никогда больше так со мной не поступай.
Пациентка: Обещаю.
«Лев»: «нет» собеседнику
Однако рано или поздно в жизни приверженца «верблюжьего» сценария может наступить переломный момент, когда он решит: с меня хватит. И вот, подобно ребенку, который перерос стадию «да», он начинает учиться говорить «нет».
В отношениях мы обычно стараемся быть милыми и делаем все, чего хочет любимый. Однако если тот этого не ценит, мы порой взрываемся и изливаем свое отчаяние, приказывая ему убираться к черту. Мы бунтуем. У некоторых людей бунт входит в привычку и становится новой моделью поведения, и теперь вместо машинального «да» на все просьбы окружающих человек начинает отвечать «нет».
Ницше называл такую модель «львиным» сценарием. Лев представляет собой удачный символ – он стоит один, поодаль от толпы и единодушия общественного мнения. Он борется, непокорно рычит, охраняет свою территорию и не позволяет посторонним вторгаться в его личное пространство без приглашения. В то время как «верблюд» говорит: «Вы правы, а я неправ», «лев» утверждает: «Прав я, а вы ошибаетесь». А вот и другие типичные для «льва» фразы: «Это моя жизнь», «Я делаю, что хочу», «Оставьте меня в покое». Еще он может нападать на оппонента со словами: «Почему бы тебе не заняться своими делами?»
Внешне «львы» зачастую выглядят несгибаемыми, как будто постоянно стараются держать себя в руках. Эти люди накапливают мощную энергию в конечностях – руках и ногах, – ведь они в любой момент готовы ринуться в бой или защищаться.
Так или иначе, «лев» тоже является заложником фиксированной модели поведения. Он не способен сделать осознанный выбор между «да» и «нет» и решить, что будет более уместным в той или иной ситуации. «Лев» тоже зависим от окружающих: чего бы те ни попросили, потребовали или пожелали, он займет противоположную позицию. Ко всему прочему, таким человеком легко манипулировать, ведь он предсказуем. Например, родители, зная, что их ребенок на все отвечает «нет», могут просто велеть ему делать обратное – и получат именно то, чего хотят. Итак, «лев» тешит себя иллюзией ложной свободы, подобно тому как «верблюд» живет с иллюзией собственной беспомощности.
Следующий показательный диалог произошел во время сеанса с пациенткой, которая привыкла вести себя как «лев», общаясь с матерью.
Мать: Ты всегда делаешь только то, что хочешь. Ты неуправляема!.. Тебе следует больше думать о других. Что с тобой будет дальше?
Дочь глубоко вздыхает, выказывая раздражение, демонстративно откидывает волосы и отворачивается.
Дочь: Бла-бла-бла…
Мать: И посмотри на свои волосы, они ужасно неухоженные!
Дочь: А мне они нравятся и такими.
Мать: Ты совсем не думаешь об окружающих… ты даже не слушаешь!
Дочь (притворяется, будто не слушает, и отворачивается еще больше): Это твои проблемы, мам. Почему бы тебе не оставить меня в покое?
За «львиным» сценарием обычно стоит желание свободы, желание быть независимым или ни в чем не нуждаться. Однако реальность оказывается совершенно противоположной. Бунтарь крепко-накрепко привязан к тем, кого отвергает. Нередко под маской «льва» скрывается «верблюд» – порой это становится до боли очевидным, когда мы в порыве ярости приказываем любимому человеку «убираться вон», и он в самом деле уходит.
Женщина: Нам с тобой нужно больше разговаривать. Если все останется как есть, наши отношения не станут лучше.
Мужчина: Но я же сказал тебе, что думаю по этому поводу… да и сейчас я должен закончить с ремонтом.
Женщина: Наши отношения тебя совсем не волнуют, ты куда больше внимания уделяешь этому дурацкому мотоциклу!
Мужчина: Какая чепуха! Мы только что провели вместе все выходные.
Женщина: Но когда появляются проблемы, ты всегда прячешься за работу и не желаешь разговаривать.
Мужчина: Послушай, прекрати меня пилить. Я этого терпеть не могу.
Женщина: Что ж, если ты не можешь меня терпеть, я, пожалуй, уйду от тебя!
Она разворачивается и собирается уйти из гаража.
Мужчина: Дорогая, постой… ну хорошо… о чем ты хотела поговорить? («Лев» сдается, и появляется «верблюд».)
Несмотря на то, что в нашем поведении можно выделить преобладающую модель, мы постоянно переключаемся с «верблюда» на «льва», и наоборот. Важно понимать, что и первому, и второму необходим собеседник, который указывал бы им, что делать: «верблюд» будет ему подчиняться, а «лев» – противостоять. Человек не может всегда следовать какому-то одному сценарию, партнер становится своеобразным проекционным экраном и принимает на себя всю власть в рамках отношений. Однако на самом деле власть остается в руках «верблюда» или «льва» – того, кто твердит о себе, а не того, кто велит: «Ты должен». Причина очевидна: человек, который говорит «Я», способен измениться: вместо того, чтобы слушать партнера, он начнет прислушиваться к себе самому. Именно тогда, когда «верблюд» или «лев» решает заглянуть внутрь своей души, а не ждет любви от другого, перед ним открываются новые возможности.
«Ребенок»: «да» себе самому
Отказавшись от попыток найти счастье во внешнем мире и осознав, что в любой ситуации они вольны отвечать как захочется, люди обретают возможность выйти за рамки парадигмы «верблюд – лев». Третьей альтернативе Ницше дал название «ребенок» – не потому, что дети глупы и незрелы, а из-за их невинности, непосредственности и естественности. Малышам неведомы предубеждения и предрассудки. Это сродни тому, как во второй главе мы говорили «да» настоящему моменту и могли делать все что угодно, только теперь в ситуации участвуют и другие люди.
