Первые четыре романа о Плоском мире отличаются от остальных. Они рисуют масштабную разнообразную картину и заключают в себе множество идей. Только иногда они притормаживают, чтобы показать какого-то героя или рассказать о священном искусстве магии. Эти романы – разноцветное пятно, полное юмора и воображения. В них нет того, что есть в более коротких книгах, например в «Шляпе, полной неба». Некоторые говорят, что с годами Пратчетт отточил свой стиль. Возможно, это верно для таких романов, как «Держи марку!» и «Делай деньги», но сказать это о многих других романах нельзя.
Все писатели со временем немного замедляются. Сами они могут считать поздние романы лучшими, но фанаты обычно предпочитают ранние, и не только из-за ностальгии. Часто ранние идеи очень важны для всего книжного мира. Мало что сравнится с длинным разговором матушки Ветровоск с Эск в «Творцах заклинаний». В этом разговоре объясняется, в чем смысл магии в реальном мире. Пратчетт утверждает, что магия основана на знании, вплоть до того, что самые простые вещи – волшебные. Взрослые постоянно «колдуют», чтобы впечатлить детей. Хороший пример – какие-нибудь розовые «таблетки» из сахара, которые врач может прописать почти здоровому ребенку. Они переубедят и ребенка, и его родителей, но никого не обидят. Это почти невероятно, но от них ребенок сразу почувствует себя лучше. На мой взгляд, это совсем неплохая аналогия, потому что матушка Ветровоск рассказывает Эск, что спасла человеку жизнь, дав ему зелье, которое якобы купила у гномов. На самом деле это была вода с ягодным соком, но сила убеждения помогла больному выздороветь – а это и правда магия. Пратчетт утверждает, что магия есть везде, просто нужно ее правильно использовать.
Эск учится быстро, так что матушка Ветровоск позволяет ей перенести часть собственного разума в орла, чтобы почувствовать то, что чувствует орел, и посмотреть на мир его глазами. Но Эск заходит слишком далеко, и крошечное сознание орла почти полностью поглощает ее разум, так что матушке приходится ее спасать. Это очень интересная концепция, и в «Шляпе, полной неба» Пратчетт в некотором роде возвращается к ней. В этой книге юная ведьма Тиффани Болит, похожая на Эск, покидает свое тело, чтобы в него вселился Роитель (опасное существо). Роитель контролирует ее поведение, и только маленькая часть мозга Тиффани осознает происходящее.
В описании этой «одержимости» мне больше всего нравится научный подход, не похожий на обычные ужастики. У Пратчетта нет жрецов, проводящих мрачные ритуалы экзорцизма, есть только обычные ведьмы, которые зарабатывают себе на хлеб, освобождая людей.
Уже после того, как Эск заимствует чужое тело, она становится волшебником, а ее друг предсказуемо излечивается от заикания. В финале романа ломается очередной штамп жанра – о том, что волшебниками могут быть только мужчины. Женщины тоже на это способны, и если бы о Плоском мире была написана только трилогия, я бы все равно рискнул сказать, что эти три книги, написанные человеком, уставшим от клише, очень важны для развития жанра. Как по мне, уже первая страница «Творцов заклинаний» заслуживает внимания, потому что она с ходу забирается в такие дебри, куда еще не ступала нога человека
[32]. Как и в первых двух романах, в «Творцах заклинаний» не обошлось без отсылок к великим, например к Роберту Говарду и, возможно, «Доктору Кто», потому что Незримый университет «внутри больше, чем снаружи», прямо как Тардис. Если бы мы хотели, чтобы хороших книг было как можно меньше, Пратчетту стоило бы закончить писать о Плоском мире сразу после «Творцов заклинаний», потому что это привело бы к появлению множества критических статей и росту популярности этих романов.
«Но прежде всего эта книга про мир. Вот он приближается. Смотрите внимательно, спецэффекты обошлись недешево»
[33].
«Творцы заклинаний»
В конце «Творцов заклинаний» мы снова видим волшебника, с которого все и началось, Драма Биллета, который переродился в образе муравья. Вместе с другими муравьями он пишет на стене сахарной пирамиды истинный секрет долголетия, но, когда Университет в очередной раз затопит, секрет смоет водой
[34].
«Творцы заклинаний» – это роман об ошибках и притворстве, напоминающий о политике реального мира и царящем в нем низкопоклонстве.
Глава шестая
Мор, Фауст и Смерть
«Народ-безбожник способен дойти до чего угодно: он может возмутиться против добрых старых традиций скромной жизни и несамопожертвования, сделавших империю таковой, какова она есть сегодня».
«Эрик, а также Ночная стража, ведьмы и Коэн-Варвар»
На протяжении жизни люди меняются несильно. Если мы посмотрим, какие предметы Пратчетт изучал в старших классах, мы поймем, к чему уже тогда лежала его душа. Впоследствии он пользовался этими знаниями. После окончания школы он сдал экзамен уровня A-level по английскому языку, и это помогло ему в работе в «Бакс фри пресс» и в писательской карьере. Он практиковался и в живописи, иллюстрировал «Людей ковра» и брался за разные подработки в этой области. Любил он и историю, что отразилось в двух ранних романах о Плоском мире – «Пирамидах» и «Эрике».
«Мы проходили это в школе, деревянного коня и все остальное!»
«Эрик, а также Ночная стража, ведьмы и Коэн-Варвар»
Есть тут и его фирменное чувство юмора, от банального:
«– Тут есть дверь, – прошептал он.
– И куда она выходит?
– По-моему, она никуда не выходит, она остается на месте, – ответил Ринсвинд».
«Эрик, а также Ночная стража, ведьмы и Коэн-Варвар»
до истерического:
«– Бежим отсюда.
– Но куда?
– Насчет того, куда бежать, можешь не беспокоиться, – сказал он. – Согласно моему опыту, это обычно устраивается само собой. Главное слово тут – „бежим“».
«Эрик, а также Ночная стража, ведьмы и Коэн-Варвар»
Давайте перейдем к «Эрику» (1990), девятому роману из серии о Плоском мире. Это интересный перепев немецкой легенды о Фаусте. Фауст – это «удачливый» или «счастливый» на латыни. Неудивительно, что когда Эрик, четырнадцатилетний двойник средневекового ученого, призывает демона в надежде получить все мирские радости, на его зов появляется Ринсвинд, самый удачливый волшебник на Диске. Ринсвинд в очередной раз сбежал от Смерти. Сундук, конечно, последовал за ним, добавляя происходящему хаоса и безрассудства.
