«Маскарад» – это роман о Плоском мире, входящий в серию про ведьм. Агнесса Нитт уезжает из Ланкра искать славы и устраивается в оперу в Анк-Морпорке. Там пересекаются пути всех ведьм. Матушка Ветровоск обнаруживает, что нянюшка Ягг написала популярную кулинарную книгу, за которую издатели ей не заплатили. Ведьмы отправляются в Анк-Морпорк за деньгами, а заодно за Агнессой Нитт.
Агнесса поет в хоре и там знакомится с Кристиной, которая начинает получать более заметные роли, когда местный призрак требует этого у администрации. В конце концов, убийства, интриги и финансовые махинации становятся обычным делом – как и в музыкальной индустрии в нашем мире. Призрак, кажется, просто пользуется удачным моментом.
Интересно, что «Маскарад» и «Роковая музыка» вышли примерно в одно и то же время, но это типично для Пратчетта – он не упускает хороших тем. Ему нужно взглянуть на проблему с нескольких сторон, и именно это мы видим в его работах раз за разом. Только выработав тему до конца, он бросает ее и переходит к следующей. Так что, связаны ли «Маскарад» и «Роковая музыка»? По-моему, да. Это отличные романы о музыке и ее влиянии на людей. Когда в «Маскараде» Кристина становится всеобщей любимицей, мы понимаем, что внешность всегда может затмить талант, и сочувствуем Агнессе.
«Я к тому, что все здесь ведут себя так, словно, кроме музыки, на свете вообще ничего не существует! Сюжеты опер абсолютно глупы! В половине историй все держится на том, что человек не узнает собственную жену или служанку просто потому, что та надела крохотную маску! Толстые дамы исполняют роли чахоточных девиц! А игра актеров? Разве это можно назвать игрой?!. И на двери следовало бы повесить табличку: „Здравый смысл оставьте за порогом“! Если бы не музыка, все это выглядело бы просто нелепо!»
«Маскарад»
В «Маскараде» Пратчетт довольно пессимистично смотрит на мир оперы – в «Роковой музыке» он этого так и не сделал. Кажется, поп- и рок-музыка ему ближе оперной, что, впрочем, совершенно ясно по списку музыки, которую он взял бы на необитаемый остров.
В дополнение к этой музыке Пратчетт решил взять с собой книгу «Съедобные растения южных морей» Эмили Массаль – выбор практичный и одновременно намекающий на любовь к сельскому хозяйству. Ну а в качестве предмета роскоши (последний вопрос гостям передачи) он собирается прихватить на необитаемый остров небоскреб Крайслер-билдинг. Ничего себе фантазия, а?
Глава двенадцатая
Долгое чаепитие
«Как будто в природе… таятся тут и там некие вакуумы, дыры в пространстве, находящиеся под углом к трем известным нам измерениям. (Его ум всегда был склонен к подобному теоретизированию, временами даже чрезмерно)»
[54].
Элджернон Блэквуд, «Вход и выход»
Многие писатели очарованы темной стороной жизни. Сильнее всего это заметно в детективах, ужасах, научной фантастике и фэнтези. Как будто развлечь читателя можно только при помощи тьмы и зла, с которыми нужно сражаться. Возможно, дело в том, что с момента появления Стивена Кинга и Джеймса Герберта в середине семидесятых общество требует все больше крови. Но разве стоит винить в этом писателей? Ужасы появились тогда, когда люди начали видеть сны.
Впрочем, я хочу поговорить вовсе не об этом. Меня интересует Тьма с большой буквы Т. Тьма По, Диккенса, Шелли, Стокера, Дойла и Стивенсона – можно назвать их тексты готическими, но это будет неправда. Они знали толк в тайне, и читатель не бросал их книг. Именно тут и ошибся Дэн Браун. Если бы «Код да Винчи» и «Ангелы и демоны» были бы по-настоящему мрачными, они стали бы намного лучше. Вообще немного хоррора не помешало бы многим книгам, например «Крысам» и «Логову» (трилогия Джеймса Герберта «Крысы»). Во «Вторжении», финале цикла, хоррор уже появился, и этот роман стал одной из лучших книг автора.
Во многих книгах Тьма используется грамотно и красиво (у того же Герберта это роман «Другие», или в «Макабре» Стивена Лоса, или в малоизвестном романе Филипа Тревиннарда «Пастор»). Если же уйти от хоррора и вспомнить фэнтези, то Тьма задействована в «Коралине» Нила Геймана, «Вечном похитителе» Клайва Баркера и «Платье цвета полуночи» Терри Пратчетта. На все эти книги стоило бы обратить внимание режиссеру Тиму Бертону, потому что он прекрасно понимает, как именно работает Тьма (посмотрите хотя бы на «Эдварда Руки-ножницы» или «Труп невесты»). И в научной фантастике происходит то же самое. Взять «Доктора Кто», «Пустой ребенок», «Не моргай» и «42» – прекрасные образцы использования Тьмы в новых сезонах с Кристофером Экклстоном и Дэвидом Теннантом.
А теперь давайте посмотрим на Тьму в исполнении Терри Пратчетта, а конкретно в романах о Тиффани Болит. «Маленький свободный народец» – это детская книга, «Шляпа, полная неба» и «Господин Зима» – в меньшей степени, а вот «Платье цвета полуночи» – уже совсем нет. Почему? Потому что там идет речь о Тьме.
«Она успела поспать всего час, прежде чем начался кошмар»
[55].
«Платье цвета полуночи»
Сейчас Пратчетт живет и работает в небыстром темпе
[56]. Возможно, дело в болезни Альцгеймера или просто в приближающейся старости. В мае 2011 года он признался «Таймс», что теперь он больше обращает внимание на природу. «Я яснее вижу свой сад, хотя это очень странно [для страдающих болезнью Альцгеймера]. Я разглядываю цветы, птиц и тому подобное».
Это очень красноречивая цитата. В нашей обычной жизни есть много такого, что мы не замечаем и принимаем как должное, и Пратчетт долгие годы разрабатывал эту тему в своих книгах. Элджернон Блэквуд тоже очень много размышлял о Силе Земли и скрытых вратах в природе (см., например, «Вход и выход», «Вендиго», «Ивы» или даже «Храм прошлого»). Когда Пратчетт рассказывал «Таймс» о своем саде, сложно было не ожидать появления Нак Мак Фиглей. Разумеется, беседа коснулась и этого. Пратчетт сказал, что на следующий день после постановки диагноза он, кажется, увидел «пикси в красном колпаке». Он отвернулся и сказал себе, что это, наверное, цветок или красный лист. Но, посмотрев туда же еще раз, он не увидел ни цветов, ни листьев.
Тиффани Болит однажды сказала, что, когда состарится, наденет платье цвета полуночи – чтобы никто не усомнился в том, что она ведьма. Возможно, Пратчетт имел в виду что-то подобное. Он утверждал, что на самом деле не видел никакого пикси и никому об этом не рассказывал. Но тут есть над чем подумать.
Символ веры говорит нам обо всем «видимом и невидимом», но к этому стоит добавить еще то, что мы не хотим видеть и не пускаем в свою жизнь. Как будто человеческий удел мешает нам просто остановиться и посмотреть на мир вокруг нас. Наверное, именно поэтому второе зрение чаще встречается у детей, чем у взрослых.
