Попрошу вас также вспомнить фильм Клаудио Вердоне «Любовь вечна», в котором общительная девица превращает совокупление в кошмар: сидя на партнере, она то и дело отвечает на срочные сообщения и звонки. Мне довелось прочесть интервью, которое взяла у меня испанская журналистка (между прочим, с виду умная и образованная): она с изумлением рассказывает, что я ни разу не прервал беседу, чтобы ответить по сотовому. Журналистка сделала вывод, что я исключительно вежливый человек. Ей и в голову не пришло, что у меня нет сотового или он всегда выключен, потому что я пользуюсь им не для того, чтобы получать ненужные сообщения, а исключительно как ежедневником.
Сотовый и королева из Белоснежки
Шагая по тротуару, я увидел, что навстречу мне движется приклеившаяся к сотовому дама, которая вообще не смотрит перед собой. Если я не сверну в сторону, мы столкнемся. Поскольку в душе я вредина, я резко остановился и развернулся, словно желая разглядеть что-то в дальнем конце улицы, – дама врезалась мне в спину. Готовясь к столкновению, я напрягся и неплохо выдержал удар: дама оторопела – она выронила сотовый и сообразила, что налетела на того, кто не мог ее видеть, что ей полагалось меня обойти. Дама принялась извиняться, а я великодушно отвечал: «Не беспокойтесь, в наши дни такое бывает».
Очень надеюсь, что при падении ее сотовый сломался, и советую всем, кто оказывается в похожей ситуации, вести себя так же. Компульсивных телефономанов следует убивать в детстве, но, поскольку Ироды встречаются нечасто, приходится наказывать телефономанов во взрослом возрасте, пусть даже они никогда не поймут, как низко пали, и будут упорствовать.
Мне прекрасно известно, что о синдроме сотового написаны десятки книг, добавить к ним нечего, но если на мгновение задуматься – чем все-таки объяснить то, что почти все человечество охватило одинаковое исступление, что люди больше не общаются лично, не любуются пейзажем, не размышляют о жизни и смерти, а, как одержимые, болтают по сотовому, хотя им, как правило, не нужно сообщить ничего срочного, что вся жизнь превращается в диалог слепых?
Дело в том, что мы живем в эпоху, когда человечеству наконец-то удалось выполнить одно из заветных желаний, над которыми на протяжении столетий билась магия. Первое – желание летать, но не в машине, а подниматься в воздух, размахивая руками. Второе – воздействовать на врага или на любимую, произнося слова заклинания или тыкая иголкой в восковую куклу. Третье – общаться на расстоянии, через горы и океаны, при помощи джинна или волшебного предмета, которые моментально перенесут нас из Фрозиноне на Памир, из Иннисфри в Томбукту, из Багдада в Поукипзи, мгновенно общаясь с тем, кто находится в многих милях от нас. Сами, лично, а не как порой бывает на телевидении, где все решает чужая воля и где не всегда устраивают прямой эфир.
Что веками подталкивало людей к занятию магией? Спешка. Магия сулила возможность пройти от причины к следствию кратчайшим путем, опуская промежуточные шаги: произносишь заклинание – и железо превращается в золото, призываешь ангелов – и они передают твое послание. Вера в магию не исчезла с приходом экспериментальной науки: мечта о мгновенном переходе от причины к следствию перекочевала в технологическую сферу. Сегодня технология – то, что дает тебе все и сразу (нажимаешь кнопку сотового и тут же разговариваешь с Сиднеем), наука же движется вперед неспешно, ее осторожная медлительность раздражает (нам хочется сегодня, а не завтра получить лекарство от рака) – поэтому мы склонны верить целителям, которые обещают сразу выдать волшебное снадобье, не заставляя нас ждать годами.
Между восторженным отношением к технологии и магическим мышлением существует тесная связь: она объясняется религиозной надеждой на то, что чудо свершится в один миг. Богословие рассказывало и продолжает рассказывать о чудесах, однако оно искало и продолжает искать аргументы, чтобы показать постижимость или непостижимость чуда. Вера в чудо позволяет увидеть нуминозное, сакральное, божественное, то, что является и действует без промедления.
Существует ли связь между тем, кто обещает немедленно вылечить от рака, падре Пио, сотовым телефоном и королевой из Белоснежки? В определенном смысле – да. Поэтому дама из рассказанной мной истории жила в волшебном мире, не столько глядя в волшебное зеркало, сколько слушая волшебные звуки.
О заговорах
Где же Глубокая Глотка?
[175]Трагедия 11 сентября, как известно, породила многочисленные теории заговоров. Экстремистские версии (с ними можно ознакомиться на сайтах арабских или неонацистских фундаменталистов) все валят на евреев: их, мол, предупредили накануне, и поэтому ни один из работавших в башнях-близнецах иудеев не вышел на службу – а ведь, по официальным данным, среди жертв числятся около четырехсот израильских подданных и американских евреев. Другие обвиняют Буша, поскольку у него была веская причина – подготовить почву для введения войск в Афганистан и Ирак. Кто-то возлагает ответственность за случившееся на американские спецслужбы, которые могли преследовать свои собственные интересы. Согласно еще одной версии, заговорщики – арабские фундаменталисты, причем американские власти с самого начала были в курсе дела, но предпочитали не вмешиваться в естественный ход событий, чтобы в будущем разыграть эту карту и ввести войска в Афганистан и Ирак (те же слухи ходили и о Рузвельте: якобы он знал о готовящейся атаке на Перл-Харбор, но даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти свой флот, до того ему был нужен повод для развязывания войны с Японией). Само собой, нельзя не упомянуть бен Ладена и его радикальных последователей: приверженцы этой версии обвиняют в бездействии местные органы власти, которые вместо того, чтобы защищать территорию Соединенных Штатов, проявили чудовищную некомпетентность. Впрочем, сторонники любой из теорий сходятся в одном: официальная картина произошедшего не соответствует истине, искажает факты, да и просто смехотворна.
Более подробно об этих конспирологических теориях написано в сборнике «Ноль. Почему официальная версия событий 11 сентября – фальшивка»
[176], куда Джульетто Кьеза и Роберто Виньоли включили статьи Франко Кардини, Джанни Ваттимо, Гора Видала, Лидии Раверы
[177] и не менее уважаемых иностранных мыслителей.
