Литва в ответ на вероломный захват и убийство своего князя официально разорвала перемирие, и первый удар литовского войска обрушился на земли меченосцев и их латгальских вассалов, по мнению литовской стороны, виновных в гибели Даугерутиса. Никакие полоцкие договоренности уже не могли сдерживать желания его преемников отомстить за него. Это понимал и сам полоцкий князь, что подталкивало его к шагам по созданию новой коалиции. Но было уже поздно. Литва уже стояла на пороге того, чтобы выхватить из слабеющих рук Полоцка и политическую инициативу в регионе. Все десятилетие правления Даугерутиса литовцы держали первую и основную линию обороны и нападения Полоцкой конфедерации. Можно сказать, Литовское княжество вынесло на своих плечах основную тяжесть войны, которую вел князь Владимир. Оно еще постоянно терпит военные поражения от рыцарей креста, чей боевой опыт и военно-техническое оснащение армии было на порядок выше. Но отданные в битвах с отборными воинами Европы жертвы были не напрасны. Молодое государство набирало военный и дипломатический опыт.
К моменту своей гибели Даугерутис фактически сделал Литву гегемоном противостоящих немецкой экспансии сил в регионе. И, конечно же, именно о нем вспоминает в своей пламенной речи князь Трениота, призывая короля Литвы разорвать мир с Орденом. Напоминает о трагической судьбе князя, в непрерывных войнах создавшего фундамент литовского государства. Ведь даже убив литовского князя, меченосцы не смогли ничего изменить. Его по-варварски благородное «иду на вы» продолжало звучать из уст литовских послов, бросавших в Двину копье перед стенами Кокнесе, чтобы мстить за его смерть. Он оставил страну с уже созданной политической традицией, в основе которой лежала открытость политики и нерушимость союзов. Ничего не изменила и гибель в боях двух преемников Даугерутиса в том же 1213 году. Уже через год литовская рать, просто начав переправу через Двину, вынуждает тевтонцев отступить из захваченной Ерсики. Литовцы уходят из региона лишь после смерти Владимира Полоцкого, кардинальным образом перевернувшей всю политику конфедерации. Уходят, чтобы вернуться.
Меч Виестуриса
dâ bie liet ein heidenschaft,
die hât von lûten grôße craft.
Semegallen sin die genant,
die herent umme sich die lant.
wer in ist zû mâßen
vil nôte sie deme icht lâßen.
Рядом там в язычестве живет
Один многочисленный народ.
Земгалами они зовут себя
И в страхе держат все края.
Кто силой в землю их придет,
В беду большую попадет.
Ливонская рифмованная хроника
Существует легенда, связанная с земгальским замком Тервете, развалины которого находятся на территории современной Латвии. Она гласит: Это случилось в те времена, когда Земгалией правил герцог Фридрих Казимир. Из развалин замка Тервете выламывали камни для перестройки герцогского замка. Мужики ломали древние стены, и в этот миг что-то блеснуло на свету. Стали копать и выкопали сверкающий золотой меч. На рукояти меча были выгравированы слова: «Vesthardus rex Semigalliai» («Вестард, король Земгалии»). Работники передали находку чиновникам герцога, которые тут же доставили меч самому герцогу. Тот приказал еще почистить меч и отнести в свою оружейную кладовую. Через несколько дней у герцога собрались гости. Герцог захотел похвалиться перед гостями найденным мечом, поэтому сам отправился в кладовую. Впереди него шагал камердинер со свечой в руке, потому что был уже поздний вечер. Отворили двери в кладовую – там все было заполнено ярким багряным светом. Пригляделись – на стене меча и след простыл, но на его месте увидели кроваво-красное пятно, от которого исходил нестерпимый свет. Камердинер выронил из рук свечку, и оба, господин и слуга, бросились прочь, осеняя себя крестным знамением. Через каких-нибудь полгода герцогский замок сгорел, много имущества погибло, сгорело и все драгоценное оружие герцога. В народе стали говорить: «Меч Виестарда мстит поработителям его народа».
Действительно, первым из известных земгальских князей, поднявших тяжелый меч войны против крестоносцев, был Виестурс (по немецким источникам, Вестгард или Вестер). Властитель замка Тервете, Виестурс был современником епископа Альберта. В исторических источниках он именуется «dux Semigallorum» (вождь земгалов), «Semigallorum princeps» (правитель земгалов) и даже «konic Vesters» (король Вестер).
Особенное положение Земгале по сравнению с другими прибалтийскими землями определялось тем, что он, вероятно, уже имел государственность, но в отличие от Ливонии или Литвы, сохранял независимость от Полоцка. Начиная еще с рубежа XI–XII веков, земгалы были влиятельной силой на Двине. Хроника Генриха Латвийского сообщает нам, что на территории земгалов находилась знаменитая Земгальская гавань, которую археологи и историки часто отождествляют с городищем Даугмале. Разноязыкий говор купцов часто слышался здесь. Фактически вся западная торговля русских земель, расположенных в верхнем течении Двины, шла через Даугмале.
Именно поэтому земгалы сразу отнеслись крайне отрицательно к проникновению немцев в Ливонию. Они не могли не понимать, что одна из основных целей пришельцев – установление контроля за Двинским торговым путем, а значит, вытеснение с него самих земгалов. Уже в самый год строительства Икшкиле земгальское войско попыталось взять замок штурмом. Однако знакомые лишь с каменным строительством прибалтийских финнов, не применявших раствора, они потерпели неудачу, попытавшись свалить замок в воду канатами. Следует заметить, что земгалов смутил не приезд христианского проповедника, а строительство его людьми замка. Их конфликт с немцами и ливами, таким образом, был экономический, а не религиозный. Не могло оставить равнодушным земгальских князей и дружеские отношения обосновавшихся в Ливонии немцев с их злейшим врагом полоцким князем, которые в любой момент мог перерасти и в военный союз против Земгале. Неизвестно о каких-либо стычках немцев с земгалами в последующие годы епископства Мейнхарда, но не вызывает сомнений, что отношения были отнюдь не мирными. Епископ Альберт, добившись объявления крестового похода против язычников Прибалтики, принимает решительные меры для вытеснения земгалов с Двинского пути.
На второй год своего епископства, до основания Риги, он попросил римского папу через своего посланца Теодориха запретить христианам заходить в Земгальскую гавань: «По его же настоятельной просьбе римский первосвященник строжайше, под страхом анафемы, запретил всем, кто бывает в Семигаллии для торговли, посещать местную гавань. Эту меру затем одобрили и сами купцы; гавань они сообща постановили считать под интердиктом, а всякого, кто впредь вздумает войти туда для торговли, лишать имущества и жизни»
[51]. Удивительным образом совпадает установление торговой блокады Земгальской гавани с прекращением существования Даугмальского городища. На поселении не найдено культурного слоя XIII века, считается, что жизнь на нем замерла в конце XII или на самом рубеже веков. Это вряд ли могло быть совпадением. Для открытого торгово-ремесленного поселения, каким была Даугмале, такая мера как блокада была гораздо страшнее военного разорения. Вероятно, уже на второй год после ее установления, жители крупнейшего поселения Прибалтики X–XII вв. стали массово покидать свои дома, лишившись основного источника существования – международной торговли.
