Но боевой порядок еще не распался. Даже оставшись без коней, они держали ряды, тесно став плечом к плечу. Орденские братья медленно пятились к лесу, теряя один за одним своих рыцарей. Выхода не было. Сзади литовцы повалили деревья, сделав засеку, отрезав немцам всякий путь к отступлению. Копья, палицы посыпались градом. Вокруг меченосцев падали убитые и раненые литовские воины. До опушки леса было рукой подать. Но и там уже были враги. Рыцари все-таки пытались пробиться к лесу. Схватка переместилась к самой его кромке. Тут литовцы боевыми секирами подрубили несколько высоких деревьев и с криком обрушили стволы на крестоносцев. Несколько рыцарей упали. Боевой порядок расстроился. Теперь меченосцы стали уязвимы для ударов. Копья и палицы посыпались с новой силой. Литовцы с торжеством прикончили оставшихся рыцарей.
Так погиб почти весь орден Меча. Князь Викинтас, приведший литовцев на решающий бой, мог бы сказать, подобно будущему королю Польши: «Ужели здесь лежит весь орден?» Но он об этом и не думал. Он пошел на страшный риск и победил. Не числом, а умением. Не превосходством снаряжения и оружия, а силой боевого духа.
Бежавшие с поля боя пилигримы зря искали спасения в покоренной части Земгалии. «Земгалы этих уничтожали, – сообщает нам хронист. – Безжалосто, и бедных и богатых». Быть может, был еще жив тогда князь Виестурс, и его подошедшая к границам дружина отлавливала удиравших крестоносцев? Ведь он в тот момент все еще был союзником литовцев. Или восставшие восточные земгалы повернули оружие против ненавистных завоевателей их собственной земли, увидев, в сколь жалком состоянии они покидают Литву? Земгалы после битвы при Сауле отложились от Риги и изгнали от себя немецких наместников. Вторичное покорение этого края произошло лишь в 1250 году, когда в Литве пылала усобная война, и земгалам было неоткуда ждать помощи.
Литовцы торжествовали победу. Мщение свершилось. Они надолго отвадили от своих границ желающих получить отпущение грехов вместе с богатой добычей. И сама их земля не стала и уже не станет добычей немецких рыцарей, как прежде это случилось с землями ливов, латгалов и эстов.
А немецкая Ливония, новое христианское государство среди языческих лесов, была на волосок от гибели. Цвет ордена, самые опытные воины, остались на поле боя в чужой земле, куда привела их судьба.
* * *
Всем тем, чья совесть нечиста,
Кто прячется в своем краю,
Закрыты райские врата,
А нас встречает бог в раю
[122].
Фридрих фон Хаузен
Разумеется, говорить о том, что в жаркой битве при Сауле погибли все орденские братья, нельзя. В Ливонии оставались многочисленные замки крестоносцев, в которых наверняка находились рыцари: в Эстонии – для защиты от нападений русских полков, в Латвии – для отражения набегов литовцев, куршей или земгалов. Кроме того, ордену необходимо было считаться с возможностью восстания уже покоренных народов и нападений на замки.
Потери ордена оцениваются в 40–50 братьев. Сколько же всего было братьев в ордене Меча? И насколько велики потери в битве при Сауле? Немецкие историки Л. Фенске и К. Милитцер в своем генеалогическом исследовании о братьях Ливонского ордена смогли установить только 36 имен рыцарей-меченосцев
[123]. В послании папы Григория IX (1234 г.) упоминаются должностные лица ордена, которым велено явиться в Рим для дачи объяснений. Речь идет о комтурах Ревеля, Вильянди, Вендена (Цесиса), Зегевольде (Сигулды) и Ашрате (Айзкраукле), а также о фогтах Хариена, Йервена, Саккалы и Эзеля. И. Штернс пишет: «Если предположить, что в каждом орденском замке оставались 3 меченосца, тогда в Латвии – в Риге, Цесисе, Сигулде и Айзкраукле могло оставаться 12, в Эстонии в шести замках – 18 братьев; таким образом, вместе с пятьюдесятью павшими рыцарями в ордене могло быть 80 братьев рыцарей»
[124]. Это всего лишь оценочные цифры. К сожалению, отсутствие источников не позволяет установить точную численность братьев ордена Меча. Тем не менее, потеря пятидесяти рыцарей воспринималась как катастрофа. Известно, что в Ливонии после поражения царили страх и неуверенность, которые заставили всех правителей просить о принятии разгромленного ордена в состав Тевтонского ордена.
Под кровом немецкого дома
Inn dem namen unsers hern Ihesu Christi! Ich bruder Hartmann, meyster des spitals sancta Marienn des Deutzschen hauses von Iherusalem, ich thu zcu wissen allen Gotes frunden, dy dise schrifft horenn ader lesenn, wy uns dy lant zcu Leifflandt seint ankommen, und wy dy bruder, dy darinne woren, unsernn habitum und ordenn enthpfingen…
Именем Господа нашего Иисуса Христа! Я, брат Хартман, великий магистр Госпиталя Святой Марии Немецкого дома в Иерусалиме, объявляю всем друзьям Господа, которые прочтут или услышат это послание, что мы приняли Ливонию, и что те (меченосцы), которые там были, вступили в наш Орден…
(Послание великого магистра Тевтонского Ордена Хартмана фон Хельдрунгена (после 1237 года)
[125])
Аудиенция у папы
Летний день 1236 года. В ворота Марбурга въехал небольшой отряд рыцарей. Все они были в белых плащах с крестами. Только кресты различались по цвету: у одних они были черными, у других на плащах были нашиты красные кресты и мечи. Над всадниками развевались орденские флажки. То были посланцы Тевтонского ордена, возвращавшиеся из Ливонии. Сам великий магистр Тевтонского ордена посылал их туда. Получив от магистра ордена меченосцев Фольквина послание с просьбой о присоединении братьев Воинства Христова к славному Немецкому дому, великий магистр Герман фон Зальца
[126] направил двух знатных комтуров, братьев Эрнфрида и Арнольда, во главе посольства, дабы узнать о положении дел в Ливонии. Комтуры отправились в дальний путь в 1235 году. Герман фон Зальца ждал их обратно той же зимой.
