Традиционный «Ланч пахаря» («Ploughman’s Lunch»).
Со словом «диннер» гораздо сложнее. Дело в том, что так всегда назывался «основной прием пищи за день». Во время Промышленной Революции XIX века, для рабочих заводов и фабрик это был обед в заводской столовой, в середине дня. Придя домой с работы, они ужинали. Напитком в конце ужина неизменно был чай, значительно подешевевший в то время благодаря бурной торговле Великобритании с Индией и Китаем. Неудивительно, что они прозвали ужин «чаем» («tea»).
Классический «дневной чай» (Afternoon Tea).
У конторских служащих того времени была немного другая ситуация. Им полагался лишь короткий обеденный перерыв на работе. Перекусывали они прямо за столом или на улице, и называли это «ланч». А большой «диннер» у них был вечером. А так как таких служащих было гораздо больше на юге страны, чем на севере, в этих регионах все стали употреблять эти слова так же.
С аристократами вообще можно запутаться. После Первой Мировой Войны, когда стало труднее нанять прислугу, многие из них научились готовить сами. Приготовленный своими руками неформальный ужин для семьи и близких друзей они назвали «саппер» (supper). А словом «диннер» (dinner) продолжали называть формальные званые обеды или ужины, с полотняными скатертями и серебряными столовыми приборами. Обычный обед это, разумеется, «ланч» (lunch). Что же касается традиционного «чая в 5 вечера» то он теперь практически не встречается, в наш век пропаганды здорового образа жизни и умеренности в еде. Хотя его еще можно увидеть в гостиницах класса Люкс и на круизных кораблях крупных компаний. Некоторые подобные гостиницы, в основном в Лондоне, даже принимают на так называемый «дневной чай» («афтенун ти», afternoon tea) всех желающих, готовых заплатить довольно большие деньги (50–60 фунтов стерлингов на человека) и записаться заранее, лишь бы самим испытать вымирающую традицию.
Вот что вспоминает об этой лингвистической путанице писательница Хелен Филдинг, автор серии книг «Дневники Бриджит Джонс»:
«Я выросла на севере Англии, так что завтрак у нас обычно был „жареный“, „диннер“ — около полудня, как правило, куски варёной колбасы, а „чай“ — в конце дня. Он состоял из чего-нибудь вроде мясного рулета с подливкой и морковкой на гарнир и сладкого горячего пирога со сливками.
„Саппер“ — это стакан молока с печеньем перед сном.
Когда я поступила в Оксфордский университет и переехала на юг, мой преподаватель в первую же неделю пригласил меня и мою напарницу, тоже северянку, на „диннер“. Мы с ней добросовестно пришли днём, и были встречены с добродушным изумлением, после чего последовало подробное объяснение того как следует себя вести в приличном обществе.
Взяв это на заметку, в следующий раз, когда меня пригласили на „диннер“, теперь уже сокурсники, я пришла, как и положено, вечером, в длинном платье — хоть и из магазина, но всё-таки достаточно торжественном, как я видела в журналах. Однако мои умудренные опытом сокурсники оказались одеты в джинсы и ели спагетти за кухонным столом, украшенным свечами, воткнутыми в бутылки из-под вина. Теперь я называю подобные неформальные вечеринки „саппер“, хотя они мне не всегда удаются. Гораздо чаще, я просто сижу перед телевизором в пижаме, и ем то, что найду в холодильнике. Но, по крайней мере, это можно никак не называть».
Писательница не совсем права. Сидение перед телевизором в пижаме с тарелкой на коленях уже имеет свое название — «ти ви диннер» (TV dinner), то есть «ужин у телевизора»!
Было бы проще, если бы всей этой путаницы не было. Поэтому большинство людей предпочитают не спорить о том, что как называется, а просто наслаждаться хорошей едой!
Любимая жена безумного короля
Пудинг «Шарлотта»
(Apple Charlotte)
Я трачу деньги на войну только потому, что это необходимо. А на науку тратить деньги мне приятно. Наука не вызывает людских слёз, она — честь для человечества.
Георг III, король Англии
Этот пудинг был назван в честь Шарлотты Мекленбургской, жены короля Георга III, так как впервые упоминается в 1790 году — как ни странно, не в кулинарной книге, а в Словаре Английского Языка. И Георг III и его супруга оставили достаточно яркий след в истории Великобритании, поэтому заслуживают отдельного рассказа.
Всё началось еще в 1714 году. Королева Анна умерла, не оставив наследников. Помня кровопролитный конфликт между католиками и протестантами в предыдущем веке, члены парламента не хотели видеть на троне католика. Поэтому из Германии был «вызван» дальний родственник Анны, правитель германского княжества Ганновер. Когда он взошел на британский трон, королю Георгу I было уже за 50, и большинство жителей страны относились к нему как к пришельцу и иностранцу. Его сын, Георг II, также вырос в Германии и взошел на трон уже довольно пожилым человеком, поэтому его недолюбливали еще больше.
Будущему Георгу III — 16 лет. 1754 год.
Внуку Георга II, Георгу III, в этом смысле повезло: он родился в Англии и свободно говорил на языке этой страны. К тому же он был умён, образован и стал королем в 22-летнем возрасте, в 1760 году. Ему тут же стали подыскивать жену, и выбор пал на Шарлотту Мекленбургскую. Тут ему снова повезло — несмотря на то, что молодожёны впервые увиделись только в день свадьбы, молодой король быстро полюбил тихую и скромную девушку, и был одним из немногих монархов ни разу не уличённых в измене. Со временем, у них родится 15 детей, 13 из которых доживут до взрослого возраста!
Георг сразу же предупредил Шарлотту, чтобы она не вмешивалась в политику. Она в основном следовала этому указанию, однако иногда ей удавалось мягко повлиять на придворных и министров, тайком от мужа. А обстановка в стране часто была напряженной: в 1775 году началась Американская Война за Независимость. Жителям колонии не нравилось, что у них не было представителей в британском парламенте, и при этом страной-колонизатором с них взимались большие налоги. Кровопролитный конфликт продолжался 8 лет, причём многим британским политикам казалось, что король затягивает войну специально.
А в 1788 году у Георга был первый приступ порфирии, характеризующийся острыми болями, сумасшествием и бредом. Не подозревая, что болезнь генетическая, врачи безуспешно пытались его вылечить, однако делали ему только хуже. Таких приступов у монарха было несколько, и каждый из них продолжался неделями. В 1811 году он сошёл с ума окончательно и не оправился до самой своей смерти, наступившей девятью годами позже. Благодаря относительной независимости парламента, и стараниям его жены Шарлотты, взявший на себя часть государственных дел, болезнь удалось сохранить в тайне от большинства подданных, и народная любовь к монарху не пострадала. Однако историки второй половины XIX века не замедлили окрестить Георга «безумным королём».
