– Один раз – сказать, что засор оказался дальше, чем я думал, и что я попытаюсь достать его снаружи.
Полицейские нашли отпечаток Герхардта на мойке и сделали вывод, что он оставил его, когда пытался отчистить свой след с ее ковра в спальне.
– Где был люк?
– Под домом. – Он умолк, что-то припоминая. – С северной стороны.
То есть с той, которая ближе к дому Андерсон. Значит, Герхардт должен был поворачиваться лицом к Андерсон каждый раз, когда выходил из дверей дома Стинсон.
– Там было грязно, на той стороне дома?
– Да. Я малость наследил. Но она даже не расстроилась. Так, побурчала чуть-чуть и перестала. Сказала, что все равно хочет заменить ковролин на деревянный пол.
– Вы видели кого-нибудь, когда выходили наружу?
– Соседка напротив возилась у себя в саду. Та, которая меня опознала. Она потом говорила, что видела меня той ночью. Ничего она не видела.
– Когда вы ее видели, на ней были очки?
– Чего не помню, того не помню. Но она говорила, что носит очки, так что, наверное, она в них и была. Вот шляпу ее с полями я помню – знаете, большие такие поля, и нависают впереди, прячут лицо от солнца.
– Может быть, вы помахали ей или как-то иначе поприветствовали?
– Нет.
– Что было надето на вас?
– То же, что я всегда надевал на работу. Серые брюки, синяя рубашка.
– Значит, вы были не в комбинезоне.
– Надел, когда полез под дом.
Дэн торопливо нацарапал несколько слов под записью о том, что Джо Энн Андерсон видела Герхардта в комбинезоне днем.
– В каких вы были ботинках?
– «Тимберленд».
– Подошвы толстые?
Герхардт показал пальцами, раздвинув большой и указательный примерно на два дюйма
[27].
– Какой у вас рост, мистер Герхардт?
– Почти шесть и три. А что?
Дэн продолжал стремительно писать.
– Джо Энн Андерсон утверждала, что человек, которого она видела в ту ночь, был ростом с деревцо во дворе. Девять лет назад оно было высотой шесть футов. Вы в ботинках на толстой подошве были скорее шесть и пять.
– Она говорила, что было темно, она не так уж хорошо видела.
Дэн улыбнулся, и в первый раз что-то похожее на надежду мелькнуло в глазах Уэйна Герхардта.
– Почему вы сознались в том, чего не делали, Уэйн?
Герхардт пожал плечами. И опустил взгляд. Когда он снова поднял глаза, в них стояли слезы.
– Знаете, мне тогда показалось, что все против меня. Та женщина, она сначала выбрала меня в полиции на опознании, а потом еще в суде. – Его худые плечи вздрогнули. Он едва сдерживался. – Адвокат сказал, что у меня нет шансов. Он сказал, что, если я не признаюсь, прокурор будет требовать для меня смертного приговора. Он говорил, что есть улика, подтверждающая, что я изнасиловал ее, а потом убил и что это отягчающее обстоятельство.
– А он объяснил вам, что это за улика?
– ДНК.
– Он говорил с вами о необходимости провести анализ ДНК?
– Он сказал, что если окажется, что это моя ДНК, то никакой сделки не будет – прокурор не сможет оправдать ее перед своим начальством. Это была ошибка. Я был молод и напуган. – Он смахнул со щеки непрошеную слезу. Затем выпрямил спину и заговорил спокойнее: – Зря я тогда согласился. Потом я несколько лет потратил, пытаясь добиться пересмотра дела. Писал в проект «Невиновность», в университет штата Вашингтон, в Бостон, куда только не писал.
– А как же ваш адвокат?
– Это из-за него я здесь. За все эти годы я ни разу о нем ничего не слышал. А у вас есть какие-то идеи?
– Да, есть. Анализ ДНК можно сделать сейчас. Ордер на это выдаст любой судья.
– Зачем это ему?
– Ни за чем, если я не укажу ему очень вескую причину.
– А она у вас есть?
– Ответьте еще на один вопрос, Уэйн. Вы кому-нибудь говорили, что идете по вызову в дом Бет Стинсон? Кто мог знать, что вы были там днем?
Герхардт задумался.
– Мой начальник. Еще кое-кто из слесарей. Я наверняка говорил по рации о том, что еду к ней. У меня на работе мог знать кто угодно.
Дэн сделал еще одну запись.
– А почему вы меня об этом спрашиваете?
– Простая логика, Уэйн. Если вы не убивали Бет Стинсон, значит, это сделал кто-то другой. И не исключено, что этот другой знал, что вы были в ее доме в тот день.
– Ну это вряд ли.
– Возможно.
– И вы думаете, этого достаточно, чтобы сделать ДНК-тесты?
– Не вполне, но я над этим работаю.
Герхардт не улыбнулся, вообще никак не среагировал. Он просто сидел и смотрел перед собой в плексиглас. За последние десять лет его надежды разбивались вдребезги уже не один раз, и Дэн знал это.
Глава 35
Вопросы полетели в Трейси и Кинса из толпы репортеров, как только они вышли из машины на парковку мотеля.
– Убийца снова Ковбой, детективы?
– Это опять танцовщица?
– Детектив Кроссуайт, у вас есть психологический профиль убийцы?
Как и во всех остальных случаях, комната – угловая в одноэтажном здании Г-образной формы – была далеко от офиса мотеля. Трейси не сразу пошла туда. Сначала она прошла по дорожке, опоясывавшей здание, и оказалась на стороне заднего фасада, который выходил на боковую улицу, примыкавшую к Авроре. Кинс шел за ней.
– Вряд ли он паркуется на стоянке, как все, – сказала она. – Иначе у нас давно были бы номера. Думаю, он оставляет машину в каком-нибудь переулке, а сам идет сюда пешком. – Она подозвала сержанта патрульной службы и велела ему окружить территорию за зданием полосатой лентой, как и место происшествия. – Может быть, криминалисты найдут какой-нибудь отпечаток, – окурок, да что угодно.
Они с Кинсом расписались в журнале и вошли в комнату.
– Боже, нет! – вырвалось у Трейси, когда она увидела жертву. Маленькая, рыженькая. Незачем было даже проверять ее лицензию танцовщицы. Это была одна из тех, с кем они говорили в гримерке «Пинк Паласа».
* * *
Много часов спустя, снова в Комнате Ковбоя, Трейси нашла приколотые над своим столом записки от Ноласко, Беннета Ли и Билли Уильямса. Еще какой-то детектив Феррис, из УПО. Его сообщение она выбросила в корзину. Звонки по горячей линии раздавались один за другим, без умолку, опергруппа не успевала отвечать. Все были злы из-за того, что приходится весь день сидеть, не отрывая задницы от стула, вместо того чтобы «топтать землю» и делать дело. Чтобы проверить все сообщения, которые они получили по телефону за один день, народу потребуется куда больше, чем у них есть, а между тем о расширении группы и мечтать нечего; Ноласко цепко держится за завязки бюджетного кошелька, ожидая, когда Трейси завалит это дело.
