– Ничего. Обещала разъяснить завтра. Я позвонил Сантос, послал ей тест.
– А Бэнкстон сейчас где?
– Дома. Я послал за ним машину, когда он выезжал с нашей парковки, велел проследить немного. Сейчас его машина стоит на подъездной дорожке около его дома, а они поджидают его на гравийной обочине шоссе 1-90. Если Бэнкстон свернет и поедет в центр, мы об этом узнаем. Если решит прокатиться до ближайшего гастронома, то нет.
Телефон на столе Трейси ожил. Из тюрьмы округа Кинг сообщали, что оформление Таггарта в тюрьме прошло успешно.
– Они его везут, – сказала она.
* * *
Остаток дня Дэн провел, пытаясь разыскать свидетелей, чьи имена он нашел в папке с делом Бет Стинсон. Девять лет спустя многие телефонные номера уже не существовали, а воспоминания людей сильно выцвели. Двое сказали ему, что помнят, как звонили по этому делу в полицию, но начисто забыли, что именно они хотели тогда сказать – столько лет прошло, а они ни разу даже не думали об этом. Третий вспомнил, что сообщил полиции о том, как Стинсон купила у него машину за неделю до убийства – конечно, вряд ли это имело какое-то отношение к делу, но вдруг пригодится. Дэн сделал пометку на случай, если Трейси захочет проверить этого парня в свете ее соображения о том, что убийца имел предыдущие контакты с жертвой. В одном она оказалась права. Ноласко и Хэтти не допросили ни одного из свидетелей по этому делу.
Самым продуктивным оказался звонок бывшему начальнику Бет Стинсон на склад в Северном Сиэтле, где девушка работала бухгалтером. Эйб Дроцки сообщил, что Стинсон, конечно, звезд с неба не хватала, но на работу ходила исправно, с понедельника по пятницу, и «свой хлеб отрабатывала». О ее личной жизни он ничего не знал, но заметил, что девчонка, должно быть, «жила на всю катушку», так как на работу нередко являлась с красными от недосыпа глазами.
Поговорив с ним, Дэн решил добить последнее имя в списке – это была некая Селеста Джонсон, – а уж затем пойти перекусить. Ее телефонный номер больше не действовал, но адрес, указанный в деле, находился недалеко от склада. Дэн решил съездить.
Женщине, которая открыла ему дверь, на вид было лет семьдесят пять. Когда Дэн попросил пригласить Селесту, та усмехнулась.
– Селеста уже давно дома не живет.
– Она ваша дочь? – попробовал угадать Дэн.
– А вы кто такой?
Дэн объяснил ей, что он адвокат, занимается делом Бет Стинсон.
– Да неужто этого зверя выпускают досрочно? – ахнула старуха.
– Я не смог дозвониться вашей дочери по тому телефону, который указан в деле.
– Селеста замужем. Теперь ее фамилия Бингам.
– Она все еще живет в этом районе?
– Хорошо бы, – сказала женщина. – А то мне уколы по крайней мере раз в неделю надо делать.
Адреса Селесты женщина так и не дала, а вот телефончиком снабдила. Позвонив, Дэн услышал в трубке детский голос.
– Эй, мам, это тебя!
– Не надо так кричать. Уже иду.
Но мальчишка, как ему и положено, завопил снова:
– Мам, тебя к телефону!
– Хватит! – Дэн услышал, как трубка перешла из рук в руки. – Алло?
– Селеста Бингам?
– Если это реклама, то, пожалуйста, внесите мое имя в список отказавшихся раз и навсегда.
– Мой звонок не имеет никакого отношения к торговле, – сказал Дэн. – Номер телефона дала мне ваша мать. Я звоню вам по делу Бет Стинсон.
Она молчала, и Дэн торопливо заговорил снова, чтобы заполнить паузу.
– Вы позвонили в полицию, когда мисс Стинсон убили, и заявили, что располагаете информацией, которая может быть важна для расследования. – Снова длинная пауза. – Миссис Бингам, вы меня слышите?
– Что вы хотите знать? – спросила она.
– Я пытаюсь прояснить кое-какие детали, и мне хотелось бы задать вам несколько вопросов по этому делу.
– Вы из полиции?
– Я адвокат.
Опять молчание. Дэн уже предчувствовал, как она скажет ему, что ничего не помнит, и попросит оставить ее в покое.
– Зачем вам это? – спросила она совсем расстроенно.
– Я пытаюсь понять, справедливо ли осудили мистера Герхардта, – ответил Дэн, чувствуя, что нельзя скрывать от нее правду.
И опять Бингам умолкла так надолго, что Дэн был уже уверен в ее отказе говорить. Он попытался еще раз заполнить паузу.
– Я могу встретиться с вами в любое удобное для вас время. Или прийти к вам домой.
– Нет, – сказала она. – Не домой.
Дэн ждал продолжения, чувствуя, что сейчас ему лучше промолчать.
– Я сейчас веду сына на тренировку по футболу. Пока он будет заниматься, я буду его ждать. У меня будет свободный час. В Северном Сиэтле, на Пятнадцатой авеню, есть футбольный бар, называется «Железная кость», это напротив торгового центра. Я буду ждать вас там.
Глава 38
Трейси кивнула двум служащим тюрьмы, которые стояли у входа в комнату жесткого допроса.
– Мы недолго, – сказала она.
– Да ничего, не спешите, – ответил ей офицер-мужчина. – Этому парню давно мозги пора вправить.
– А я буду смотреть из другой комнаты, – сказал Вик и повернулся, чтобы уйти.
Трейси уже собиралась открыть дверь в камеру, как вдруг вспомнила слова офицера по надзору о том, что Таггарт любит корчить из себя крутого парня, а на самом деле – поганый хорек. И ухватила толстяка за локоть.
– Слушай, можешь сыграть моего крутого итальянского друга? – сказала она.
– Что значит «сыграть»? – обиделся Фаццио так, что его акцент уроженца Нью-Джерси проступил особенно явно.
Кинсу Трейси сказала:
– У меня плохое предчувствие.
– Хочешь, я с тобой посижу?
– Звякни мне минут через пять.
Кинс ушел наблюдать через стекло. Трейси потянула на себя дверь и шагнула внутрь, Фац маячил за ее спиной, точно огромный телохранитель.
– Все это хрень собачья, – сразу же начал Таггарт. Синяки вокруг его глаз стали противного багрово-желтого цвета. – Я подам в суд на тебя, на все твое отделение и на весь город. Мой адвокат сказал, я на этом миллионы заработаю.
– Эй, ты, скотина, – сказал Вик, нависая над Таггартом, отчего тот стал похож на злобного гнома. – Закрой свою вонючее хайло, пока я его тебе не заткнул. А уж я заткну так заткну, вовек потом не расковыряешь.
– Только тронь, тоже под суд пойдешь.
Вик ухватился за крышку стола и наклонился к Таггарту совсем близко. Трейси от души понадеялась, что итальянец уже поел и что его ланч был обильно приправлен чесноком. Таггарт отпрянул, но наручники за его спиной были связаны с цепью, закрепленной в полу, так что деваться ему было некуда. Фац улыбнулся.
