– Пойдемте присядем.
Передняя комната была со вкусом обставлена удобной на вид мебелью, на темном полу из твердых пород дерева лежал пушистый ковер. Над отделанным плиткой камином висели семейные портреты в рамках. Трейси осторожно опустилась в обитое материей кресло.
– Что с вами случилось? – спросила Шерис.
– Да так, побаливает кое-что. А ваша мама с вами живет?
Хозяйка опустилась на красную кожаную кушетку напротив, подогнув под себя босую ногу.
– Когда умер папа, мы переделали полуподвал. Муж иногда работает ночами, так что без мамы некому было бы присматривать за детьми.
– Вам повезло, что она у вас есть, – сказала Трейси, в который уже раз жалея, что ее мать умерла.
– Тесновато иногда бывает, – сказала Шерис, глянув наверх. – К тому же она забывает, что я уже взрослая женщина. Иногда сама удивляюсь, как это мы с мужем ухитрились троих детей завести.
Трейси улыбнулась. Затем сказала:
– Вы сегодня не на работе.
– Позвонила, сказала, что заболела. И вообще подумываю, не сказаться ли мне больной насовсем. Деньги там, конечно, хорошие, но не такие, чтобы за них умирать. Мы уже говорили о том, чтобы мне вернуться в школу, раз муж нашел постоянную работу, так что, может, сейчас как раз удачное время. – Шерис подалась вперед. – Но я-то вам звонила не за этим. А чтобы сказать – вчера у нас был Мистер Адвокат. Это тот парень, о ком я вам говорила, ну тот, что любит девчонок с большими сиськами. Вероника ему тоже нравилась, очень.
– Я помню.
– Ну так вот, вчера я видела, как он делал авансы Габи.
Трейси резко выпрямилась.
– Какие авансы?
– Вы знаете какие. Я была на сцене и видела, как он протянул руку и тронул Габи за запястье, когда она шла мимо. Девчонка чуть не подпрыгнула. Он пошептал ей что-то на ухо, а Габи улыбнулась и закивала. Потом повела его в заднюю комнату. Я сразу подумала: зачем ему эта худышка понадобилась?
– А вы видели, как они выходили?
– Специально ждала. Улыбка у Габи была от уха до уха. За сценой я спросила у нее, что он от нее хотел, а она сказала, что он дал ей пятьдесят долларов за танец на коленях. Пятьдесят. Она была так довольна, что я едва не спросила у нее: «Почему он тебя-то выбрал?» Ну вы понимаете. Теперь вот жалею, надо было спросить.
– Он еще долго был в клубе?
Шерис, казалось, вот-вот расплачется.
– Прикончил свою выпивку и уехал. Минут, наверное, через десять.
– Который был час?
– От одиннадцати тридцати до без пятнадцати двенадцать.
– А Габи тоже сразу ушла?
– Нет. Она закончила смену. – Шерис подняла руку. – Хватит задавать мне вопросы, послушайте лучше, что я вам хотела сказать. Когда я увидела, что он собирается уходить, я взяла перерыв и вышла покурить. На самом деле я наблюдала за ним, но в сторонке. У него в руке были ключи, и я уже хотела подойти, как тут машина прямо перед ним чирикнула. «БМВ». Красивая такая машина.
Сердце Трейси забилось, когда она вспомнила темный седан на видео, который выехал следом за Уолтером Гипсоном и Анжелой Шрайбер со стоянки у «Пинк Паласа».
– Какого цвета?
– Синего. Темно-синего.
– А номер вы разглядели?
Ширис улыбнулась.
– У него не номер. У него табличка из тех, которые покупают, чтобы демонстрировать понты. «Дифенс фо ю»
[36]. Пишется так: буква D, потом слово F-E-N-C-E, цифра 4
[37], буква U.
Глава 41
Трейси оторвалась от айпада, когда Кинс рысью выбежал из дверей своего дома, на ходу натягивая кожаную водительскую куртку. Открыв дверцу ее грузовика, он скользнул на сиденье пассажира.
– Ты заставила кого-то проверить номер?
Кроссуайт протянула ему айпад и поехала по узким улицам. На экране был веб-сайт юридической фирмы.
– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но Мистер Адвокат и впрямь оказался адвокатом.
– Это я уже понял, – отвечал Кинс, прокручивая сайт. – Только у адвоката хватило бы наглости на такую номерную табличку.
– В его биографии сказано, что он работал государственным защитником, пока не открыл собственную практику. Что-то я не припоминаю такой фамилии, а ты?
– И я тоже нет. – Кинс отложил лэптоп. – Где он живет?
– Вашингтон Парк.
Тот присвистнул.
– Судя по всему, его адвокатская практика процветает.
Трейси проехала через Арборетум и пересекла Мэдисон. За престижной школой Буша дорога сделала резкий поворот и у самого озера увела их влево. Старые дубы и клены раскинули свои ветви над просторными газонами с ухоженной травкой и садиками, до того аккуратными, будто над ними поработали мастера маникюра. Отсутствие фонарей на улицах, а во многих случаях и изгородей вокруг участков затрудняло поиск нужного адреса.
– Притормози-ка, – сказал Кинс, высовываясь из окна машины. – Надеюсь, тут ни у кого никогда не бывает сердечных приступов. А то человек помрет раньше, чем «Скорая» разыщет нужный адрес. – Когда GPS-навигатор объявил, что они прибыли по адресу, где зарегистрирован номерной знак, Кинс заглянул в проем между двумя каменными колоннами. – Не знаю. Я никакого адреса не вижу. Но навигатор говорит, что это здесь.
Трейси свернула на дорожку между колоннами и поехала дальше, мимо прилизанного газона, над которым тоже высился впечатляющих размеров дуб. Подъехав к деревянной двери гаража, освещенной лампами, она остановилась. Крытая дорожка соединяла гараж с домом в стиле английский тюдор – с каменным фасадом, островерхой крышей с четырьмя фронтонами и узкими окошками в свинцовых переплетах, которые дробили лившийся через них наружу свет. Особняк сразу напомнил Кроссуайт дом ее родителей в Седар Гроув.
Выйдя из грузовика, они пошли по дорожке ко входной арочной двери.
– Казалось бы, можно ведь на таком дорогом доме хоть где-нибудь примостить маленькую табличку с адресом, а? – не унимался Кинс.
– Ты как собака с костью – раз вцепишься, не отнять, – отозвалась Трейси.
– Это все мой синдром навязчивых состояний.
Фонарь на крыльце загорелся сам, Трейси не успела даже прикоснуться к двери. Дверь распахнулась.
– Чем могу помочь?
Внешность мужчины совпадала с описанием, данным Шерис, – высокий, крупные черты большого лица, губы как у Мика Джаггера
[38]. Полицейские сверкнули своими жетонами.
