Книга Зов Ктулху, страница 94. Автор книги Говард Филлипс Лавкрафт

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Зов Ктулху»

Cтраница 94

Следы былого благополучия можно различить и в основательной архитектуре старых домов, и в редкой красоте немногочисленных сохранившихся церквей, и в некоторых других разбросанных там и сям по всему району свидетельствах прежней заботы и любви прогнивших балясинах лестничных проемов, покосившихся, а порою и сорванных с петель массивных дверях, изъеденных червями декоративных пилястрах или безжалостно вытоптанных лужайках с поваленным ржавым ограждением. А иногда посреди плотно примыкающих друг к другу строений можно встретить легкий остекленый купол, в котором в стародавние времена собиралась семья капитана, чтобы часами наблюдать за океаном и ждать, когда на горизонте появится знакомый крылатый силуэт.

Отсюда, из этой морально и физически разлагающейся клоаки, к небу несутся самые изощреные проклятия на более, чем сотне различных языков и диалектов. Бранясь на все лады и горланя грязные куплеты, по улицам шастают толпы подозрительного вида бродяг, а стоит случайно забредшему сюда прохожему скользнуть взглядом по окнам домов, как в них тут же гаснет свет и видневшиеся за стеклами смуглые, отмеченные печатью порока лица торопливо скрываются за плотными занавесками. Полиция давно уже отчаялась навести здесь хотя бы видимость порядка и заботится лишь о том, чтобы скверна не выходила за границы района и не заражала внешний мир. При появлении патруля на улицах воцаряется мрачное, напряженное молчание, и таким же молчанием отвечают на все вопросы следователей задержанные в Ред-Хуке правонарушители. По своей пестроте состав преступлений здесь не уступает этносу в посвященном этому району разделе полицейского архива можно найти все виды беззакония, начиная от контрабанды спиртным и белой костью и кончая самыми отвратительными случаями убийства и членовредительства. И если статистический уровень преступности в Ред-Хуке не выше, чем в остальных примыкающих районах, то в этом заслуга отнюдь не полиции, но ловкости, с какой здесь умеют скрывать грязные дела. Достаточно заметить, что отнюдь не все люди, ежедневно прибывающие в Ред-Хук, возвращаются обратно обычно только самые неразговорчивые.

В настоящем положении дел Мелоун обнаружил едва уловимые признаки некой тщательно сберегаемой, некой ужасной тайны, несравнимой ни с одним из самых тяжких общественных пороков, о которых столь отчаянно вопиют добропорядочные граждане и которые столь охотно бросаются исцелять священники и филантропы. Ему, совмещавшему в себе пылкое воображение со строгим научным подходом, как никому другому было ясно, что современный человек, поставленный в условия беззакония, неумолимо скатывается до того, что в своей повседневной и религиозной практике начинает следовать не указаниям разума, а темным инстинктам, сохранившимся у него с доисторических времен, когда он еще мало чем отличался от обезьяны.

Именно поэтому горланящие и сыплющие ругательствами процессии молодых людей с невидящими глазами и отмеченными оспой лицами, попадавшиеся детективу в предрассветные часы на замусоренных улицах Ред-Хука, заставляли его всякий раз вздрагивать от отвращения чисто антропологического свойства. Группки этих молодых людей можно было увидеть повсюду: то они приставали к прохожим на перекрестках, то, развалившись на дверных ступенях, наигрывали на примитивных музыкальных инструментах какие-то непостижимые мелодии, то пьянствовали или пичкали друг друга грязыми историями у столиков кафетерия в Боро-Холл, а то заговорщицки шептались о чем-то, столпившись вокруг заляпанного грязью такси, припаркованного у высокого крыльца одного из полуразвалившихся домов с заколоченными окнами. При всей своей омерзительности они интересовали Мелоуна гораздо больше, чем он мог признаться своим товарищам по службе, ибо за ними скрывалась некая чудовищная сила, берущая начало в неведомых глубинах времени, некое враждебное, непостижимое и бесконечно древнее социальное существо, в своих проявлениях не имеющее ничего общего с бесконечными списками деяний, повадок и притонов преступного мира, с таким тщанием составляемыми в полицейских архивах. Внутри его зрело убеждение, что эти молодые подонки являются носителями какой-то жуткой доисторической традиции, хранителями беспорядочных, разрозненных обломков культов и обрядов, возраст которых превосходит возраст человечества. Слишком уж сплоченными и осмыслеными были их действия, и слишком уж строгий порядок чувствовался за их внешней безалаберностью и неряшливостью. Мелоуну не доводилось попусту тратить время на чтение таких книжонок, как принадлежащие перу мисс Мюррей Колдовские культы Западной Европы , а потому ему и в голову не приходило усомниться в том, что среди крестьян и некоторых других слоев населения издревле существует обычай устраивать нечестивые тайные сборища и оргии, восходящий к темным религиозным системам доарийского периода и запечатленный в народных преданиях как черная месса или ведьмовской шабаш . Он ничуть не сомневался и в том, что зловещие порождения урало-алтайского шаманства и азиатских культов плодородия дожили до наших дней, и лишь иногда содрогался, пытаясь представить себе, насколько древнее и ужаснее должны они быть своих самых древних и самых ужасных описаний.


3


Заняться серьезным изучением Ред-Хука Мелоуна заставило дело Роберта Сейдама. Сейдам, ученый потомок древнего голландского рода, после смерти родителей унаследовал ровно такое количество денег, которое позволяло ему не гнуть спину ради хлеба насущного, и с тех пор жил отшельником в просторном, но изрядно пострадавшем от времени особняке, что его дед своими руками построил во Флэтбуше во времена, когда эта деревушка представляла из себя не более, чем живописную группу коттеджей в колониальном стиле, притулившихся к островерхой, увитой плющом протестанской церквушке с небольшим голландским кладбищем позади. В этом уединенном жилище, возвышающемся в окружении почтенного возраста деревьев, Сейдам провел за книгами и размышлениями без малого шестьдесят лет, отлучившись лишь однажды, лет сорок тому назад, к берегам Старого Света, где и пребывал, занимаясь неизвестно чем, полных восемь лет. Он не держал слуг и мало кому позволял нарушать свое добровольное затворничество. Старых друзей он давно научился избегать, а немногочисленных знакомых, с кем еще поддерживал отношения, принимал в библиотеке единственной из трех комнат первого этажа, которая содержалась в относительном порядке и была заставлена по стенам высоченными от пола до потолка стеллажами с наваленными на них кипами пухлых, замшелых от древности и отталкивающих с виду томов. Расширение городских пределов и последовавшее вслед за этим поглощение Флэтбуша Бруклином прошло для Сейдама абсолютно незамеченным, да и город постепенно перестал замечать его. Если пожилые люди при редких встречах на улице еще узнавали его, то для молодого поколения он был не более чем забавным толстым старикашкой, чей несуразный облик, включавший в себя нечесаную седую шевелюру, всклокоченную бороду, потертую до блеска черную пиджачную пару и старомодную трость с позолоченным набалдашником, неизмено служил поводом для улыбок. До тех пор, пока этого не потребовала служебная необходимость, Мелоуну не доводилось лично встречаться с Сейдамом, однако ему не раз рекомендовали голландца как крупнейшего авторитета в области средневекового оккультизма, и однажды он даже собрался было взглянуть на принадлежащую его перу монографию, посвященную влиянию Каббалы [21] на легенду о докторе Фаусте труд, который один из друзей детектива взахлеб цитировал наизусть, но то обстоятельство, что книга была стремительно раскуплена, и нигде невозможно было найти ни одного экземпляра, помешала осуществлению сего намерения.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация