Я стала выкарабкиваться вперед, таща Темплтона с собой.
– Он в этом безвинен, Ханисакл, – увещевала она, стараясь вернуть себе спокойствие, но не в силах совладать с дрожью в голосе. – Прошу тебя. Он все, что у меня есть. Отца его у меня уже украли. Ты не сможешь и его забрать.
– Вы мне о своих утратах не говорите, – парировала я. – В Колорадо полно людей, потерявших своих близких, и все только потому, что вы не смогли подобающим образом тризну справить. Не могли, что ли, дерево посадить в память о нем, как нормальный человек?
– Это государство, эта страна лишили жизни моего мужа. Дорогого моего мужа. Кучка грузинских олигархов украла труд всей жизни Чарли: все его идеи, все его исследования, – а это государство заявило, что ему и гривенника не полагается. У него украли будущее, и он не смог этого вынести. Так вот теперь я отнимаю у них будущее. Президент дал согласие на тактический ядерный удар. За три часа все население Грузии стало радиоактивным пеплом. А что до Колорадо… и всей остальной этой отвратительной, молящейся деньгам страны… они не признали прав моего мужа. Они не оценили силу его идей. Что ж. Теперь они учатся ценить их силу, не так ли?
Я стукнулась головой о край верстака, вылезая из-под него, у меня едва в кучку глаза не сошлись. Темп мог бы вырваться, но, по-моему, был до того в тот момент перепуган, что и не подумал деру дать. Я держала острие отвертки в четверти дюйма прямо у него под правым глазом.
– Не пойму, зачем вы на меня людей Старшого Бента натравили, – выговорила я.
– Темплтон рассказал мне, что вы знаете о наших с ним ежедневных ночных полетах. Он сказал, что вы собираетесь обратиться в Федеральное управление авиации по поводу наших вылетов на маленьком кукурузнике-опылителе. Я даже не уверена, что поверила ему, но, с другой стороны, не из-за этого ли всегда попадаются? Человек грабит банк, а потом его заметают из-за одного только разбитого заднего габаритного фонаря. Я считала, что не могу позволить себе полагаться на случайности. Надеюсь, Ханисакл, ты понимаешь, что лично против тебя я ничего не имею.
Я держала мальчика между Урсулой и собой, поворачиваясь спиной к двери. Я видела, как Марк слабо шевельнул рукой, скрючив пальцы, услышала, как он едва слышно стонал. Подумала, что, если помощь придет достаточно скоро, он мог бы выжить. Я стала пятиться в сторону улицы.
– Нет! – закричала Урсула. – Нельзя! Ему нельзя на улицу!
– Не смешите меня. Это ж еще одна ложь. Он не принимает никаких лекарств, вызывающих у него аллергию на солнечный свет. Это все сказка, какую вы талдычили, чтобы он наверняка под дождь не попал, если вас рядом не будет, чтоб проследить за ним. Давай, Темп, двигай.
– НЕТ! Сейчас ливанет! – завопила Урсула.
– Двигай, – подтолкнула я. – Двигай, Темплтон. Бежим со всех ног.
Мы повернулись, и я толкнула его впереди себя на подъездную дорожку, и в этот миг весь мир сделался негативным изображением самого себя в разряде молнии, за которым последовал сокрушительный удар грома. Мы побежали. Я вцепилась левой рукой ему в плечо, держа отвертку в другой. Когда мы перебежали дорогу, я почувствовала, как что-то ужалило меня в руку. Глянув, увидела сверкавшую бриллиантом иголку, торчавшую у меня в бицепсе.
Я слышала нарастающий, грохочущий рев, не столько ливня, а скорее лавины, все больше набирающей силу по мере приближения. Видела, как пропал дальний конец улицы в надвигавшейся стене белизны, сверкающего, бриллиантового занавеса из падающих кристаллов. Боулдерские Утюги
[118], заплясав, скрылись, вновь появились, как узорная картинка в калейдоскопе.
До дома Старшого Бента нам было не добежать. Иголка впилась мне в руку и прошила ее насквозь, как пуля. Я вскрикнула и уронила отвертку.
Темплтона я по-прежнему держала за шею и протолкала его еще на четыре шага, к задку легковушки миссис Рустед. Положив руку ему на голову, поднажала, заставляя его опуститься на колени. Сама присела рядом. Иголка попала мне в поясницу: четыре дюйма льдистого кристалла. Еще одна впилась мне в левое плечо. Я нырнула под бампер и, извиваясь, заползла под машину, таща за собой Темплтона за плащ. Сквозь оглушающий, всесокрушающий рев я слышала, как Урсула во весь голос звала сына по имени.
Не думаю, что Темплтон понимал, что я потеряла отвертку, пока мы не оказались под машиной. Я растянулась на животе, так туго втиснувшись между рамой и дорогой, что едва шелохнуться могла. Малый принялся выворачиваться. Я всей пятерней ухватила его за плащ, и тот сразу сполз с него.
Я рыпнулась поймать, снова ухватить его и ударилась головой о раму. Второй раз за последнюю минуту я ухитрилась звездануться черепушкой, и на этот раз удар прошелся аккурат по всем швам. Галактика черных солнц взорвалась и пропала у меня на глазах, вместе со звездной картой и видимым вдали седьмым измерением Старшого Бента. Когда зрение прояснилось, Темплтон успел выбраться из-под «Тойоты Приус» миссис Рустед.
– Мам! – закричал мальчишка. Мне было едва слышно его за ревом убийственного дождя. Дорога тряслась, словно я оказалась на рельсах, по которым прямо на меня мчался товарный поезд.
Я развернулась, следя, как Темп летел обратно к дому. Иголка впилась ему в тыльную часть бедра, в одну пятку, в верх спины, и он бросился лицом вперед у самого края подъездной дорожки. Там он и оставался, когда до него добралась мать.
Малый опять попытался встать, поднявшись на одно колено. Урсула прикрыла его своим телом, склонившись над ним и обхватив его руками. Она прижала его к земле, держа под собой, когда наконец дождь ударил в полную силу – стирающий все с лица земли августовский дождь.
Вот, пожалуй, и все, что мне надо было рассказать.
Темплтона поместили в палату городской больницы Боулдера. Шестидюймовый осколок пробил ему правое легкое еще до того, как мать успела к нему, но Урсула защитила его от самого худшего, и две недели назад его выписали, передав под опеку социальной службы.
Урсулу, как я слышала, поразили 897 иголок: она превратилась в кроваво-красный ковер, сплошь утыканный остриями. Надеюсь, умерла она, зная, что ее мальчику суждено жить, что она спасла его. То, что она учинила нам – всему миру, небу, – непростительно, только не хотела б я, чтобы любая мать умерла с чувством, что не смогла уберечь свое дитя. Справедливость и жестокость – не одно и то же, и в понимании этого кроется различие между тем, чтобы быть правым в своем сознании и быть такой, как Урсула Блейк.
Все это происходило полных пять недель тому назад, и, как вам известно, сверкающая пыль покрыла всю тропосферу. Последний дождь, выпавший водой, случился на побережье Чили в середине сентября. Единственным иным видом осадков был радиоактивный пепел. Наши вооруженные силы ударили атомом по Грузии, испепеляя фирму, которая воплотила в материале мечту Чарли Блейка о кристаллическом дожде, и стирая с лица земли всех ученых, которые могли бы развернуть процесс вспять. ИГИЛ попалось на выдумки прессы, будто кристаллические дожди – это дело еврейских ученых, и террористы обстреляли ракетами Израиль. В ответ Израиль полудюжиной боеголовок смел с лица земли Сирию, а заодно и сровнял с землей Тегеран. Россия воспользовалась международным хаосом, чтобы разметать Украину. В Джакарте выпал дождь из иголок размером с палаш и за один час побил почти пять миллионов человек, что, по сути, ничуть не лучше ядерного удара. Последним действием президента стало предложение покупать в его интернет-магазине жестяные зонтики (изготовленные в Китае) по 9 долларов 99 центов за штуку. Признайте, что этот парень знает, где и как хорошо заработать.
