Книга Странная погода, страница 48. Автор книги Джо Хилл

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Странная погода»

Cтраница 48

– Джим. Жалею, что я и половины того не стою, во что ты меня ценишь. – Он смежил веки, но всего лишь на миг. Закрыв глаза, он увидел, как та женщина, Ясмин Хасвар, поднимается из-за стеклянной витрины с широко раскрытыми испуганными глазами, а он оборачивается и опять стреляет в нее. Прямо насквозь в ребенка, притороченного у нее на груди.

– Не сбивай себе цену. Не делай этого. Ты, твою мать, сегодня спас целую кучу народу. И ты дал мне чем гордиться. Радоваться заставил, хотя бы раз, что я выжил и домой вернулся. Вот что я скажу тебе, братан. Никогда в детстве не мечтал я дожить до пятидесяти-шестидесяти лет бесполезным отбросом общества. А вот нынче я все думал, что, наверное, не такой уж полный я отстой. Когда моему другу Рэнду Келлауэю понадобился пистолет… вот так. Ты сегодня не с пустыми руками был – и в этом есть и мой вклад. Вот он, мой слабый привкус славы.

– Это точно. Сегодня днем ты мне спину прикрывал. Пусть никто об этом никогда и не узнает.

– Пусть никто никогда об этом и не узнает, – повторил Джим.

– Ты в порядке? По голосу судя, хвораешь.

– А-а. Все этот дым гребаный. Сегодня вечером он до крыши дома добрался. Глаза мне жжет, братан. Говорят, пожар все еще в двух милях, только я едва конец коридора разглядеть могу.

– Тебе в постель надо.

– Скоро, братан. Скоро. Хочу еще посидеть, новости еще разок посмотреть. Тогда опять за тебя выпить смогу.

– Дай трубку Мэри. Уговорю ее отправить тебя спать. Не нужно больше за меня пить. Мне нужно, чтоб ты заботился о себе. Позови Мэри.

И голос Джима изменился, вдруг стал угрюмым и раздражительным.

– Не могу, братан. Ее нет.

– Ну, и где же она?

– Угребла от меня, – выговорил Джим. – Уверен, что еще увижусь с ней рано или поздно. Все ее шмотки тут! – И Джим засмеялся… пока смех не перешел в отрывистый, клокочущий, сильный кашель человека, захлебывающегося кровью на смертном одре.


8 июля, 8 час. 51 мин.

Первым делом Лантернгласс направилась к семье Лутца. Когда выдается дурное дело исполнить, лучше всего с него и начать, чтоб дальше работать не мешало. Она терпеть не могла навещать семьи погибших. Чувствовала себя при этом вороной, тянущей ленточки кишок из убоины на дороге.

Семья Лутц в справочнике не значилась, зато Боб Лутц, погибший всего в 23 года, предлагал давать индивидуальные уроки игры на фортепиано ученикам Бушевской начальной школы, как значилось на школьном сайте. Как оказалось, замдиректора школы был Брайан Лутц. Лантернгласс позвонила ему на рабочий телефон и получила ответ по голосовой почте, что он будет занят проверкой летних сочинений, но если дело неотложное, то связаться с ним можно по сотовому телефону – и дальше следовал номер.

Позвонила она с тротуара перед кофейней, на той же улице, что и общинная игровая площадка Поссенти, где находится теннисный лагерь Дороти. В руке Лантернгласс держала бумажный стакан кофе со льдом, который был до того холодным, что у нее после первого же глотка мурашки побежали. Нервы чересчур изводили ее, до того, что и пить не хотелось: чтобы взбодриться, кофеин ей был не нужен. Оснований полагать, что Брайан Лутц ответит по сотовому, не было никаких, однако он ответил (после второго же гудка), как почему-то она и предполагала.

Журналистка представилась тихим, вежливым голосом, сказала, что представляет «Сент-Поссенти дайджест», спросила, как у него дела.

У замдиректора был глубокий, слегка ломающийся баритон:

– Мой младший брат был убит выстрелом в лицо два дня назад, так что, полагаю, не очень. Как вы себя чувствуете?

На это она не ответила. Вместо этого стала уверять его, как ей неловко, как претит ей бесцеремонно вторгаться, когда он борется с горем.

– Однако вы тут как тут – все равно вторгаетесь, – рассмеялся он.

Айше захотелось рассказать ему про Колсона. Хотелось убедить его, что она понимает, что ей самой довелось пережить то же самое. Целыми днями сразу после гибели Колсона журналисты толпились у дома на две семьи, где Айша жила с матерью, и ждали, когда родственники выйдут на улицу. Когда мать Айши, Грейс, провожала ее утром в школу, они стаями крутились вокруг, размахивая в воздухе диктофонами. Грейс сжимала руку Айши и смотрела только прямо перед собой, единственным ответом, какого от нее дождались, было междометие: «Нмм-нм!» Звук этот означал: я вас не вижу и не слышу и дочь моя тоже. Теперь-то Лантернгласс понимала, что мать ее одолевал сильный испуг, она страшилась внимания, страшилась пристального разглядывания. Грейс три раза сидела в тюрьме (по сути, и Айшей-то забеременела во время второй отсидки в округе) и боялась, что репортеры напишут что-нибудь такое, что ее опять туда упрячут. Айше же самой хотелось, чтобы все узнали, что на самом деле произошло. Она считала, что их долг рассказать репортерам все, как Колсона до смерти застрелили, а он ДАЖЕ НИЧЕГО И НЕ СДЕЛАЛ, кроме как этот дурацкий диск взял. Она хотела объяснить, как Колсон собирался в Лондон поехать, с Джейн Сеймур познакомиться и в «Гамлете» играть. Она хотела, чтоб все-все в мире знали.

«Тебе что, мало, что ты его потеряла? – твердила ей Грейс. – Хочешь и меня тоже потерять? Хочешь, чтоб меня опять в кутузку упрятали? Думаешь, полиция не нагрянет к нам, если мы попытаемся ее в дурном свете выставить?»

В конце концов Айша Лантернгласс таки сумела рассказать миру все об этом. Просто пришлось выждать пятнадцать лет. «Сент-Поссенти дайджест» опубликовал историю Колсона в пяти выпусках за одну неделю. Эти очерки были выдвинуты на Пулитцеровскую премию в номинации «Освещение местных событий», почему Лантернгласс до сих пор имела работу, тогда как почти все остальные штатные сотрудники «Дайджеста» были уволены во время кризиса.

Только она не рассказала Брайану Лутцу о Колсоне, поскольку давным-давно дала себе слово никогда не использовать его смерть для получения журналистского материала. Даже если ты пережил утрату, то все равно сохраняешь связь с ушедшими, связь, о которой нужно заботиться не меньше, чем об отношениях с любым живым другом или родственником. Колсон – человек, который был – даже теперь – ей дорог, и она изо всех сил старалась не трепать его имя попусту.

Вот и сейчас сказала:

– Я просто хотела выяснить, есть ли фото Боба, которым ваша семья согласилась бы поделиться? Вовсе не хочу, чтоб все стало еще ужаснее, чем уже есть. Ваш брат совершил нечто и вправду замечательное, понимаете? Когда множество людей бросились бы в другую сторону, он направился в «Бриллианты посвящения», пытаясь помочь людям. Я хочу подтвердить его смелость в наших материалах о случившемся. Еще я хочу уважительно отнестись к вашим чувствам и отдать должное вашей семье, но если вам не по душе иметь дело с надоедливой журналисткой, то вы вправе отказаться от этого прямо сейчас. Не так уж велика у меня зарплата, чтобы заниматься эмоциональным вымогательством у скорбящих людей.

Довольно долго он не отвечал. Потом опять рассмеялся (звучало едко, неровно).

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация