Вдобавок к производству цитокинов, образ-распознающие рецепторы, засекая микробов, подстегивают и производство гормона простагланди- на Е2. Этот гормон способен производить клетки едва ли не всех видов, но во время иммунного отклика его создают преимущественно иммунные клетки, а также другие, откликающиеся на цитокины, выделенные иммунными клетками
[421]. Производство цитокинов и простагландина Е2 — суть того, как иммунная система предупреждает мозг об опасности и вызывает жар
[422]. Аспирин понижает жар, пресекая производство простагландина Е2
[423]. (Вероятно, этот гормон попадался вам на глаза как активный ингредиент в гелевых капсулах или таблетках, которые дают беременным женщинам, чтобы стимулировать роды. Такая способность этого гормона не связана напрямую с его ролью при повышении температуры тела; просто у любого гормона и любого цитокина есть множество разных задач в теле, и способность простагландина Е2 расслаблять мышцы помогает начаться схваткам при родах.)
При лихорадке эти цитокины и гормоны воздействуют на участок мозга, называемый гипоталамусом. В ответ гипоталамус командует телу производить еще один гормон — норадреналин, он сжимает кровеносные сосуды в конечностях и подстегивает клетки бурой жировой ткани жечь энергию и производить тепло (у этого типа жировых клеток как раз такая задача); по команде мозга начинает производиться и ацетилхолин, он воздействует на мышцы, и начинается в том числе дрожь, и все это вместе служит повышению температуры тела. Гипоталамус следит и за голодом, жаждой и сонливостью, а также и за более сложными переживаниями — за стремлением сближаться с другими и за половым влечением, например. Из-за этого, а также потому, что наваливается сонливость и пропадает аппетит, выделения из иммунных клеток влияют на всевозможные оттенки поведения и чувств. Хотя подробно в этом пока не разобрались, иммунная система, несомненно, вылепливает наши настроения и чувства. Отчасти это может быть просто случайным следствием того, как взаимодействуют гормоны и цитокины, однако в некоторой мере все именно так эволюционировало неспроста. В стремлении быть с другими, например, есть преимущество: они могут позаботиться о больном. Музыка, похоже, не единственная пища любви: нежность может быть подогрета химическими реакциями иммунных клеток, засекающих микробов.
В широком смысле иммунная и нервная системы человека находятся в постоянном диалоге, взаимно влияя друг на друга посредством подвижного потока цитокинов и гормонов в организме. Многие гормоны влияют на нашу иммунную систему, в том числе и половые гормоны эстроген и тестостерон, однако сильнейшее воздействие — у гормонов стресса. Мы все знаем, что такое стресс, хотя определить его непросто. Он бывает всепоглощающим, как лихорадка, или мимолетным — просто ёкнуло в желудке. Однозначно одно: стресс способен мощно повлиять на здоровье человека — из-за его связи с иммунной системой. Уменьшение стресса способно поддержать иммунитет, например. А наше знание о связи между стрессом, гормонами и иммунной системой привело к одной из величайших медицинских побед в истории человечества — и сейчас мы в этом убедимся.
* * *
Первого апреля 1929 года у американского врача Филипа Хенча состоялся плановый прием пациента в клинике Мэйо, Рочестер, Миннесота. Шестидесятипятилетний пациент заикнулся о том, что боли от ревматоидного артрита, которые его донимали, ослабли, однако случилась желтуха (пожелтение кожи, обычно вызываемое неполадками в печени). Пациент сообщил Хенчу, что на следующий день после того, как проявилось пожелтение, он смог пройти милю безболезненно, чего раньше ему не удавалось. Хенч, поклонник Конан-Дойлова Шерлока Холмса
[424], схватился за сказанное пациентом как за улику. Задумался, нет ли в теле чего-то, что возникает, когда у пациента желтуха, и способно облегчать боли при ревматоидном артрите. Он назвал это «веществом икс».
За следующие несколько лет Хенч столкнулся с другими похожими случаями и заметил, что у желтушных пациентов частенько улаживаются всевозможные неприятности со здоровьем — не только ревматоидный артрит, но и сенная лихорадка, а также тяжелая астма
[425]. Он записал случай беременной женщины с ревматоидным артритом, рассказывавшей, что ей при беременности полегчало. Хенч взялся определить вещество икс методом проб и ошибок. Пациентам с артритом он вводил или давал пить экстракты печени, разбавленную желчь, даже кровь. Ничего не действовало.
У биохимика из клиники Мэйо по имени Эдвард Кендэлл была другая задача: он хотел выделить гормоны, производимые надпочечниками; понятие «гормон» вошло в оборот сравнительно недавно, в 1905 году, — его ввел лондонский физиолог Эрнест Старлинг для описания «химических вестников, что спешат от клетки к клетке по кровяному руслу и способны координировать деятельность и рост различных частей тела»
[426]. В Университете Базеля в том же направлении независимо работал химик польского происхождения Тадеуш Райхштайн
[427]. Чтобы стало ясно, какие усилия для этого понадобились: тонна тканей надпочечников, взятых у скотины с бойни, обеспечивала примерно двадцать пять граммов активных гормонов
[428]. Кендэлл выделил несколько и обозначил их без затей — от А до F. Один, который Кендэлл назвал веществом Е, а Райхштайн — веществом Fa, оказался особенно активным биологически, если судить по экспериментам на животных. Прорыв состоялся после того, как в январе 1941 года Хенч и Кендэлл обсудили их вроде бы не связанные друг с другом исследования
[429].
