– Совершенно верно.
– И у него прекрасное тело, – продолжала Мэри, обхватив себя руками.
– Верно.
Трудно с этим спорить.
– И если спросите меня, он само очарование.
– Очарование – самое подходящее слово, – согласилась Даньелл.
Мэри положила маленькую ладонь на руку Даньелл, и та это позволила.
– Я никогда не была сильна в математике, мадемуазель, – продолжала горничная. – Но скажу, что когда сложите все эти вещи, получите прекрасный образец мужчины, вполне достойного любви.
Легкий смех слетел с губ Даньелл. Неужели? Не может быть! Смешок? Смешок! Да неужели она когда-нибудь в жизни хихикала?
– Вы прекрасно все обосновали, Мэри. Не могу с вами спорить.
Мэри широко улыбнулась, подтолкнула ее локтем, и обе снова захихикали. Как ни странно, ей понравилось делиться тайнами с девушкой.
– Счастлива помочь, – сказала Даньелл, неуклюже гладя руку Мэри.
Та схватила и сжала ее пальцы.
– О, Даньелл, большое спасибо! Я так рада, что мы подруги!
Подруги?
Слово зазвенело в голове Даньелл.
– Подруги? – вырвалось у нее.
Мэри свела брови:
– Мы ведь подруги, так?
Даньелл задумалась.
Так вот что значит иметь подругу? Когда тебе весело, уютно и хорошо, когда можешь разговаривать и делиться секретами.
У нее никогда раньше не было подруг. Она была единственным ребенком в семье, никогда не училась с другими детьми своего возраста, а потом, переодевшись мальчишкой, стала работать на кораблях. За все эти годы она не смогла ни с кем подружиться. Не делилась ни с кем секретами, если не считать Роберта. А он оставил ее вскоре после единственной кошмарной ночи, проведенной вместе.
– Да, – ответила она, широко улыбаясь. – Да, Мэри, мы подруги.
– Я так рада! – Мэри встала и пошла к двери. – И только подумайте: после того, как вы поможете мне завоевать Тревора, возможно, я помогу вам завоевать мистера Кавендиша.
Глава 17
Следующие несколько дней Даньелл была очень занята. По утрам подавала леди Дафне завтрак. Помогала Мэри и Молли учиться читать. Потом нужно было одеть и причесать леди Дафну, приготовить к приему визитеров. Выложить бальное платье и драгоценности леди Дафны на вечер, к балу или званому ужину. Пока леди Дафна отсутствовала, и если у Мэри не было работы, Даньелл учила девушку делать прически и отвечала на бесчисленные вопросы о Франции. Дни Дэньелл постепенно превращались в необременительную рутину.
К своему огромному удивлению, она обнаружила, что всего через несколько дней прониклась теплыми чувствами к Мэри и миссис Хаклберри. Мэри спрашивала, как ее дела, приберегала пирожные, если Даньелл не было, когда их раздавали, и отвечала на вопросы о ведении хозяйства. Если Мэри не знала ответа, он уж точно был у миссис Хаклберри. Экономка показала себя прекрасным добровольным союзником. С таким дружелюбием Даньелл сталкивалась впервые. Дружелюбием и доверием.
Каждый раз, когда Даньелл думала об этом, в груди стягивался узел. Еще одним сюрпризом оказалось наслаждение, которое она неизменно испытывала в обществе леди Дафны. Когда она только собиралась устроиться в этот дом, Даньелл полагала, что леди Дафна избалованная, испорченная, требовательная аристократка, которой нет дела ни до чего, кроме мод и прически. Мать Даньелл рассказывала ей истории о подобных леди, с которыми она росла – о печально известных светских дамах.
Но леди Дафна оказалась полной противоположностью таких дам. Она много времени проводила в сиротском приюте, помогая несчастным детям. Ей были безразличны светские собрания, и она посещала их исключительно по необходимости. Она предпочитала навещать друзей и родных и очень мало внимания уделяла своей прическе и одежде. Мало того, она интересовалась жизнью слуг. Она была добра, дружелюбна и красива, совсем как утверждала Мэри.
Даньелл обнаружила, что она, Мэри, миссис Хаклберри и леди Дафна могли разговаривать и смеяться вместе, как подруги. Это слово все еще было чуждым Даньелл, но она с каждым днем свыкалась с ним все больше. Но в мозгу намертво застряла мысль о том, что скоро придется покинуть этих людей и эту жизнь. Узнают ли они, что она была шпионкой? Возненавидят ли ее за это?
К своему огорчению, Даньелл совсем не видела Кейда. После первой неудачи она больше не пыталась следить за ним и вместо этого решилась прибегнуть к подслушиванию. Но Кейд приходил домой поздно и спал до полудня. Ел, одевался и уходил. Подслушивать было нечего, и Даньелл с каждым днем все больше приходила в отчаяние.
Кроме того, по вечерам, когда леди Дафна и лорд Кавендиш выезжали, Даньелл навещала мать. Только в спокойные минуты, после того, как мать засыпала, и девушка прислушивалась к ее затрудненному дыханию, появлялась возможность обдумывать встречу с Кейдом. Она была удивлена их беседой в библиотеке. Он казался честным и откровенным, пока не замолчал и не перестал отвечать на вопросы. Снова надел маску обольстителя и стал предлагать ей вино и поддразнивать.
Почему он не поцеловал ее? Она сама не знала, позволила бы это сделать, если бы он попытался. Но теперь, когда не было ни вина, ни романтически освещенной комнаты, ни красивого мужчины, она поняла, что все к лучшему. Похоже, он ценил свою репутацию повесы, которую не слишком заслуживал. А может, просто передумал, потому что жил в доме брата, а соблазнить одну из горничных считалось недопустимым. Он упоминал, что они с братом росли не в Мейфэре. Тогда где же? Наверняка не так далеко, иначе его брат не был бы сейчас виконтом. Возможно, они мелкопоместные дворяне?
Леди Дафна и лорд Рейф казались идеально воспитанными и соблюдали правила этикета, как и остальные члены общества, которых она встречала. Но Кейд… Кейд казался другим. У него не было камердинера. И вроде бы не было профессии. Он хотел, чтобы она думала, что он живет за счет брата. Но почему? Или он в самом деле живет за его счет? Это уж точно весомый повод встать на преступный путь. Неужели он кому-то продает секреты брата? Возможно, какой-то неизвестной организации, которая хочет повредить Рейфу? Возможно ли такое?
– Вот и вы, – донесся голос Мэри из коридора для слуг.
Даньелл повернулась. Ей навстречу спешили Мэри и миссис Хаклберри.
– Мы скоро ложимся, – сообщила экономка. – Хотите пройтись с нами?
– С удовольствием, – ответила Даньелл.
Ей нужно взять из спальни шаль и ридикюль, прежде чем она выйдет из дома и наймет экипаж, чтобы ехать к матери.
Все трое зашагали по коридору к лестнице для слуг, расположенной в глубине кухни.
– Что случилось, дорогая? Почему вы кажетесь такой… печальной? Если не обидитесь, что спрашиваю…
Миссис Хаклберри подняла свечу повыше, чтобы не упасть на узких, крутых ступеньках.
