На карте стояло все. Последние дни матери и осуществление мечты Даньелл. У нее никогда не было друзей. Она никогда в них не нуждалась. И не стоит смешивать дружбу с работой. Это ее задание, и лучше постоянно помнить об этом. Друзья – это не настоящее. Друзья не имеют значения. Они отвернутся от нее, когда узнают о ее предательстве и двуличии. Только семья – это настоящее. Только семья – главное.
– Как часто вы ее навещаете? – вернул Даньелл к реальности Кейд.
– Каждый вечер. Пытаюсь облегчить работу сиделке.
Девушка глотнула вина.
– И снять бремя с отца?
– Мой отец мертв.
Последнее слово застряло в горле жестким комком.
– Мне очень жаль.
Он произнес это абсолютно бесстрастно. Ни тени жалости. Она оценила это.
– Мне тоже.
– Значит, вы любили отца?
– Очень.
Странно, что он спросил. Разве не все дети любят родителей?
– Давно он умер? – спросил Кейд.
– Я была ребенком.
Ее сердце болезненно сжалось. Не стоило говорить ему.
– Уже поздно. Мне пора спать.
– Простите, Даньелл. Не уходите, – пробормотал он с такой простой, незамутненной искренностью, что она опустила глаза, не в силах смотреть на него.
– Дело не в этом. Завтра тяжелый день.
– Что вы делаете завтра? – осведомился он с прежней беспечностью.
Вот это разговор, который с ним можно вести.
– Я везу Мэри выбрать духи. А потом помогаю леди Дафне организовать бал.
– Духи? – удивился он.
– Она хочет купить маленький флакончик французских духов, и я согласилась ей помочь.
– Могу я проводить вас?
Объяви он, что является самим Посейдоном, она бы меньше удивилась.
– Проводить горничных? Для покупки духов? Вы это серьезно?
– Разве похоже, что я шучу?
Кейд осушил бокал.
Даньелл внимательно оглядела его:
– Вообще-то нет.
– Превосходно! Мы возьмем экипаж Рейфа. Должна же быть какая-то польза от куска дорогого дерева!
Даньелл прижала руку к горлу:
– О нет. Я не могу ехать за покупками в модном экипаже лорда Кавендиша.
Кейд вопросительно воззрился на нее:
– Почему нет?
– Это неприлично. И так не полагается. Все будут смотреть.
По комнате разнесся смех Кейда.
– Вы перепутали меня с теми, кто заботится о приличиях и о том, что подумают окружающие.
Даньелл обдумала его предложение. С одной стороны, смехотворное зрелище: брат виконта провожает ее и Мэри на Бонд-стрит, покупать духи. С другой стороны, возможно, она сумеет больше узнать о нем во время поездки.
– Уверены, что хотите проводить нас?
– Абсолютно.
– Что же, я согласна. Час дня?
Кейд прижал ладонь к глазам:
– Слишком рано.
– Для нормальных людей – нет.
– Прекрасно, – ухмыльнулся он. – Принесу эту жертву… ради вас.
– Спасибо.
Их взгляды встретились, и Даньелл проглотила застрявший в горле ком:
– Мне нужно идти.
– Простите за то, что напомнил об отце, – мягко сказал он. Куда девался его обычный шутливый тон?
Она прикусила губу:
– Вы сказали, что росли не в такой среде? А я… я должна была расти в такой.
– О чем вы? – вскинулся он.
– Мой отец – француз, и я росла во Франции. Но мать – англичанка, из знатного рода. Когда я была маленькой, она часто говорила, что я поеду в Англию, буду выезжать в свет, носить модные платья и найду себе мужа, истинного джентльмена.
– Кто ваша мать? – нахмурился он.
Едва заметная улыбка коснулась губ Даньелл.
– Не важно. Это было целую вечность назад. Все изменилось. Отец мертв, мать умирает. А я… я стала камеристкой.
– Что случилось, Даньелл?
Слишком добрый голос. И уж слишком серьезный.
– Я…
Она не могла сказать. Но хотела. Какой-то частью души действительно хотела. Просто… не могла.
– Это долгая история, а я очень устала.
Она подавила зевок. Глаза сами собой закрывались. Даньелл встала, и он последовал ее примеру.
Она повернулась к двери, но его голос остановил ее.
– Я вернулся, чтобы уравнять счет.
– Простите? – ошеломленно спросила Даньелл, поворачиваясь.
– В ту ночь вы спросили, почему я вернулся в Лондон. Я здесь, чтобы исправить несправедливость.
– Какую именно?
– Мы делимся секретами, мадемуазель, а не выкладываем карты на стол, – усмехнулся он. – Остальное – история, которая будет рассказана в другое время.
Она кивнула. Все это совершенно точно имело смысл. Они открываются друг другу. Медленно.
Девушка снова повернулась к двери, прежде чем его голос остановил ее во второй раз:
– Довольно сказать, что я здесь, чтобы возместить обиду, причиненную моему брату.
– Паршивая овца?
– Да. Пора что-то сделать для брата.
– А брат знает, что вы ему помогаете?
– Ни в коем случае, – как ни в чем не бывало улыбнулся он. – Уверен, что вы сохраните мою тайну.
Даньелл покачала головой. Что бы он ни замышлял, он уверен, будто помогает Рейфу. Может, он лжет ей? И то, и другое предположение могут оказаться верными.
Она настороженно смотрела на Кейда. Впервые в жизни она не могла прочитать мысли другого человека.
Даньелл шагнула к двери:
– Вы хотите все это?
– Что именно? – спросила она, не оборачиваясь.
– Бал в честь вашего выезда в свет? Красивые платья? Поклонников?
Даньелл зажмурилась, прежде чем повернуться к нему лицом:
– Я не знала бы, что делать со всем этим. Понятия не имею, как танцевать, держать веер или флиртовать с поклонником.
– Зато знаете, как обращаться со мной.
Он придвинулся ближе, взял ее руку и поднес к губам:
– Вы не поклонник, – выдавила она с трудом.
– И еще умеете делать прически и гладить платья. Дафна рассказывала, какая вы искусница.
– Несмотря на все это, уверяю, что не отличу вальс от кадрили.
– Вы потанцуете со мной? – спросил он мягко и… почтительно.
