Билли болтать не любил, не относился к тем барменам, которые воспринимают стойку, за которой они священнодействуют, как сцену. Он был слушателем.
Приезжему Нед заявил:
– Генри Фриддл был свиньей.
– Свинья – это сильное слово, – ответил приезжий с черными, словно угольная пыль, волосами, чуть тронутыми на висках сединой, яркими серыми глазами и звучным голосом.
– Вы знаете, что этот извращенец делал на крыше? Пытался поссать на окна моей столовой.
– Кем он был, аэрокосмическим инженером? – спросил приезжий.
– Профессором колледжа. Преподавал современную литературу.
– Возможно, чтение и довело его до самоубийства, – предположил незнакомец, отчего Билли решил, что он – более интересный человек, чем показалось на первый взгляд.
– Нет-нет, – возразил Нед. – Падение было случайным.
– Он был пьян?
– Почему вы подумали, что он был пьян? – спросил Нед.
Незнакомец пожал плечами:
– Он же залез на крышу, чтобы помочиться на ваши окна.
– Он был больным человеком, – объяснил Нед и постучал пальцем по пустому стакану, показывая Билли, что хочет повторить.
– Генри Фриддл помешался на мести, – добавил Билли, наливая «Будвайзер» из крана.
Посовещавшись с содержимым своего стакана, турист спросил Неда Пирсолла:
– На мести? То есть сначала вы помочились на его окна?
– Там все было по-другому. – Тон Неда явственно давал понять незнакомцу, что не стоит делать скоропалительных выводов.
– Нед сделал это не с крыши, – уточнил Билли.
– Совершенно верно. Я подошел к его дому как мужчина, встал на его лужайке и пустил струю в окна его столовой.
– Генри и его жена в это время обедали, – последовал комментарий Билли.
Поскольку туристу могло не понравиться выбранное для агрессии время, Нед сказал:
– Они ели перепелок, черт бы их побрал.
– Так вы оросили их окна, потому что они ели перепелок?
Нед раздраженно фыркнул:
– Нет, разумеется, нет! Или вы принимаете меня за сумасшедшего? – И, посмотрев на Билли, закатил глаза.
Билли вскинул брови, как бы говоря: «А чего, собственно, ждать от заезжего туриста?»
– Я просто пытался показать, какие они выпендрежные, – заявил Нед. – Всегда ели перепелок, или улиток, или свеклу листовую.
– Пустозвоны. – В голосе незнакомца слышалась легкая усмешка, которую уловил Билли, но не Нед.
– Именно, – подтвердил Нед. – Генри Фриддл ездил на «ягуаре», а его жена – на автомобиле, вы не поверите, автомобиле, сделанном в Швеции.
– Детройт для них – слишком банально, – ввернул незнакомец.
– Именно. Представляете себе, каким нужно быть снобом, чтобы привезти автомобиль из Швеции?
– Как я понимаю, они еще и отдавали предпочтение вину, – предположил турист.
– Естественно! Вы их знали или как?
– Просто знаю такой тип людей. И книг у них было много.
– Полный дом! – воскликнул Нед. – Они сидели на крыльце, принюхивались к вину и читали книги.
– Прямо у всех на глазах. Подумать только! Но если вы помочились на окна их столовой не потому, что они были снобами, то почему?
– По тысяче причин, – заверил его Нед. – Тот случай со скунсом. С удобрениями для лужайки. Засохшие петунии.
– И садовый гном, – поддакнул Билли, который мыл стаканы в раковине.
– Садовый гном стал последней каплей, – согласился Нед.
– Я бы еще понял, если бы вас подтолкнули на поливание мочой их окон розовые пластмассовые фламинго, – сказал незнакомец, – но, признаюсь честно, только не гном.
Нед нахмурился, вспомнив нанесенное ему оскорбление:
– Ариадна дала ему мое лицо.
– Какая Ариадна?
– Жена Генри Фриддла. Вы когда-нибудь слышали более вычурное имя?
– Ну, фамилия Фриддл делает его более приземленным.
– Она была профессором прикладного искусства в том же колледже. Слепила гнома из воска, сделала литейную форму, залила бетоном, потом сама его раскрасила.
– Создание скульптуры, для которой вы послужили моделью, можно считать за честь.
Пивная пена на верхней губе Неда только добавила ярости его лицу.
– Это был гном, дружище. Пьяный гном. С красным, как яблоко, носом. В каждой руке он держал по бутылке пива.
– И ширинка у него была расстегнута, – добавил Билли.
– Спасибо, что напомнил, – пробурчал Нед. – Хуже того, из штанов торчала голова и шея дохлого гуся.
– Какое творческое воображение, – отреагировал турист.
– Поначалу я не понял, что, черт побери, все это означает…
– Символизм. Метафора.
– Да-да. Я до этого допер. Каждый, кто проходил мимо их участка, видел этого гнома и смеялся надо мной.
– Для этого не было необходимости смотреть на гнома, – заметил турист.
Нед, не поняв его, согласился:
– Да. Люди смеялись, даже услышав о нем. Поэтому я разбил гнома кувалдой.
– И они подали на вас в суд.
– Хуже. Они поставили второго гнома. Предположив, что первого я разобью, Ариадна отлила второго и раскрасила его.
– Я думал, жизнь в вашей винной стране тихая и спокойная.
– Потом они мне сказали, – продолжил Нед, – что поставят третьего гнома, если я разобью второго, а еще сделают целую партию и продадут всем, кто захочет иметь гнома «Нед Пирсолл».
– Звучит как пустая угроза, – покачал головой турист. – Неужели нашлись бы люди, которые такое купили?
– Десятки, – заверил его Билли.
– Город стал злее с тех пор, как к нам зачастили приезжие из Сан-Франциско, – тяжело вздохнул Нед.
– И поскольку вы не решились поднять кувалду на второго гнома, вам не осталось ничего другого, как помочиться на их окна.
– Именно. Но я сделал это не с бухты-барахты. Неделю обдумывал свои действия. А уж потом обдал их окна, словно из брандспойта.
– И после этого Генри Фриддл залез на крышу с полным мочевым пузырем, чтобы восстановить справедливость.
– Да. Но он подождал, пока я устроил обед в честь дня рождения моей мамы.
– Непростительно, – вынес вердикт Билли.
– Разве мафия нападает на невинных членов семей своих врагов? – негодующе спросил Нед.
И хотя вопрос был риторическим, Билли счел необходимым позаботиться о чаевых:
