– От них одни хлопоты. – Сержант Собецки смотрел на птиц.
И действительно, дятлы отдавали предпочтение не деревьям, а домам, конюшням, церквям округа Напа. Твердыми клювами долбили карнизы, архитравы, свесы крыш, угловые доски.
– Мой дом они не трогают, – сказал Билли. – Это же кедр.
Многие люди полагали разрушительную работу дятлов искусством и не меняли поврежденные деревянные части, пока они не начинали гнить.
– Они не любят кедр? – спросил Собецки.
– Не знаю. Но мой точно не любят.
В пробитые дырки дятел часто закладывает желуди, особенно в верхней части зданий, которые хорошо прогреваются солнцем. Через несколько дней птица возвращается, чтобы послушать желуди. Услышав в желуде шум, дятел разбивает его, чтобы добраться до поселившихся в нем личинок насекомых.
Такая вот неприкосновенность жилища.
Дятлы и сержанты всегда выполняют свою работу.
Медленно, безжалостно, они ее выполняют.
– Не такой уж у меня большой дом. – Билли тоже позволил себе проявить некоторое нетерпение, на которое, по его разумению, имел право невинный человек.
Наконец сержант Наполитино появился, но не из парадной двери, а из-за южного угла дома. Именно этот угол огибала подъездная дорожка, заканчивающаяся у отдельно стоящего гаража.
Рука сержанта не лежала на рукоятке пистолета. Билли счел, что это хороший признак.
Словно испуганные Наполитино, птицы унеслись вдаль.
– У вас отличная столярная мастерская, – сказал он Билли. – С таким оборудованием вы можете делать что угодно.
В голосе сержанта явственно чувствовался намек на то, что имеющееся в мастерской оборудование позволяло, скажем, расчленять тела.
Наполитино оглядел долину:
– И вид тут превосходный.
– Красиво, – согласился Билли.
– Это рай.
– Точно, – кивнул Билли.
– Я удивлен, что все окна закрыты жалюзи.
Билли слишком рано расслабился. Поторопился с ответом:
– Когда так жарко, я их опускаю. Солнце.
– Даже на тех окнах, куда лучи не попадают.
– В такой яркий день успокаивающий полумрак помогает в борьбе с головной болью от выпитого виски.
– Он все утро пьет по чуть-чуть, – вставил сержант Собецки, – чтобы окончательно протрезветь и избежать похмелья.
– Верное средство? – спросил Наполитино.
– Одно из них.
– Там уютно и прохладно.
– Прохлада тоже помогает, – подтвердил Билли.
– Розалин сказала, что у вас сломался кондиционер.
Билли забыл про эту маленькую ложь, крохотную часть сплетенной им огромной паутины лжи.
– Он отключается на несколько часов, потом вдруг включается, чтобы отключиться снова. Не знаю, в чем дело, может, что-то с компрессором.
– Завтра обещают еще более жаркий день. – Наполитино все смотрел на долину. – Лучше вызвать мастера, если у них все не расписано до Рождества.
– Чуть позже я сам посмотрю, что с ним не так, – ответил Билли. – В бытовой технике я разбираюсь.
– Только не лезьте туда, пока не протрезвеете.
– Не буду. Подожду.
– И отключите его от электросети.
– Сначала я приготовлю себе что-нибудь из еды. Это поможет. И желудку, возможно, тоже.
Наполитино наконец-то посмотрел на Билли:
– Извините, что продержали вас так долго на солнце, учитывая вашу головную боль и все такое.
– Виноват только я, – ответил Билли. – Вы всего лишь выполняете свою работу. Я уже шесть раз сказал, какой я идиот. Очень сожалею, что отнял у вас время.
– Мы здесь для того, чтобы «служить и защищать». – Наполитино сухо улыбнулся. – Как и написано на дверце этого автомобиля.
– Мне больше понравилась бы другая надпись: «Лучшие помощники шерифа, которых могут купить деньги налогоплательщика». – Эти слова сержанта Собецки заставили Билли рассмеяться, тогда как Наполитино сердито глянул на него. – Билли, может, тебе пора перестать пить по чуть-чуть и переключиться на еду?
Билли кивнул:
– Вы правы.
Идя к дому, он спиной чувствовал их взгляды. Ни разу не оглянулся.
Какое-то время его сердце билось относительно спокойно. Теперь вновь забухало.
Он не мог поверить в свою удачу. Боялся, что в последний момент она его подведет.
На крыльце он взял часы с ограждения, надел на руку.
Наклонился, чтобы поднять плоскую бутылку. Крышки не увидел. То ли упала с крыльца, то ли закатилась под одно из кресел-качалок.
Три крекера, оставшиеся на столе около его кресла, бросил в пустую жестянку, где недавно лежал револьвер калибра 0,38 дюйма. Взял стакан с колой.
Ожидал услышать, как завелись двигатели патрульных машин, но они не завелись.
По-прежнему не оглядываясь, Билли унес в дом стакан, жестянку и бутылку. Закрыл дверь, привалился к ней спиной.
Снаружи царила тишина, двигатели молчали.
Глава 31
Внезапно Билли осенило: пока он будет стоять привалившись спиной к двери, сержанты Наполитино и Собецки никуда не уедут.
Держа ухо востро, он прошел на кухню. Бросил жестянку из-под крекеров «Риц» в мусорное ведро.
Прислушиваясь, вылил последнюю унцию из бутылки «Сигрэма» в раковину, смыл виски колой из стакана. Бутылку тоже бросил в мусорное ведро, стакан поставил в посудомоечную машину.
Двигатели все не заводились, разжигая его любопытство.
Окна с закрытыми жалюзи вызвали у него приступ клаустрофобии. Возможно, из-за наличия трупа внутреннее пространство дома начало сжиматься, уменьшаясь до размеров гроба.
Он прошел в гостиную, искушаемый желанием поднять жалюзи на одном из окон, на всех окнах. Но не поднял. Сержанты могли подумать, что он поднял жалюзи, чтобы наблюдать за ними, то есть их присутствие чем-то ему мешало.
Из любопытства он все-таки отогнул одну из пластинок. Но подъездная дорожка в поле зрения не попала.
Билли перешел к другому окну, снова отогнул пластинку и увидел, что оба копа стоят у автомобиля Наполитино, где он их и оставил. Ни один не смотрел на дом.
Они о чем-то разговаривали и определенно обсуждали не баскетбол.
Билли задался вопросом: а не искал ли Наполитино в столярной мастерской наполовину распиленную доску с дыркой из-под сучка? Найти-то ее сержант не мог, потому что такой доски не существовало.
Когда Собецки повернул голову к дому, Билли отпустил пластинку жалюзи в надежде, что сержант ничего не заметит.
