Ее взгляд вернулся к фисташкам, руки вновь принялись их чистить.
– Моя бабушка была глухой от рождения. Она никогда не слышала сказанных слов, не знала, как их произносить.
Наблюдая за ловкими пальцами Айви, Билли чувствовал, что ее дни заполнены полезной работой: уходом за садом, уборкой в доме, готовкой, и она всеми силами избегает безделья.
– Она никогда не слышала смеха других, но знала, как нужно смеяться. У нее был потрясающий, заразительный смех. А как бабушка плачет, я впервые услышала в восемь лет.
Билли понимал, что трудолюбие Айви – отражение его собственного, необходимость занять себя, и сочувствовал ей. Она ему нравилась, независимо от того, мог он ей довериться или нет.
– Когда я была гораздо моложе, я не могла полностью осознать того, что моя мать умерла в родах. Раньше я думала, что убила ее и несу за это ответственность.
В окне ворон вновь размял крылья, расправил и сложил так же бесшумно, как в первый раз.
– В восемь лет я наконец-то поняла, что вины на мне нет. Когда я знаками рассказала бабушке о моем открытии, она впервые на моей памяти заплакала. Это звучит смешно, но, когда она заплакала, я предположила, что плакать она будет молча, лишь по щекам польются слезы. Но рыдала она так же громко, как смеялась. Поэтому, по части этих двух звуков, она ничем не отличалась от любой другой женщины, которая могла слышать и говорить. Была одной из них.
Раньше Билли думал, что Айви околдовывает мужчин красотой и сексуальностью, но, как выяснялось, чары у нее были куда более сильными.
Он понял, чтó собирается открыть ей, лишь когда услышал собственный голос:
– В четырнадцать лет я застрелил отца и мать.
Она ответила, не поднимая головы:
– Я знаю.
– Насмерть.
– Я знаю. Ты когда-нибудь думал, что кто-то из них захочет поговорить с тобой через стену?
– Нет. Никогда. И, Господи, я надеюсь, что они не заговорят.
Она чистила фисташки, он наблюдал, а потом она сказала:
– Тебе нужно идти.
По ее тону он понял: она говорит, что он может остаться, но понимает, что у него есть важные дела.
– Да. – Он поднялся.
– У тебя беда, Билли?
– Нет.
– Это ложь.
– Да.
– И это все, что ты мне скажешь.
Он промолчал.
– Ты пришел сюда в поисках чего-то. Нашел?
– Не уверен.
– Иногда ты так прислушиваешься к самому тихому из звуков, что не слышишь куда более громких.
Он несколько секунд обдумывал ее слова, прежде чем спросить:
– Ты проводишь меня до двери?
– Дорогу ты теперь знаешь.
– Тебе нужно запереть за мной дверь.
– Она сама закроется на защелку.
– Этого мало. До темноты ты должна запереть ее на врезной замок и закрыть эти окна.
– Я ничего не боюсь. И никогда не боялась.
– А я боялся всегда.
– Я знаю. Двадцать лет.
По пути к двери шаги Билли отдавались от паркета гораздо тише. Он закрыл входную дверь, проверил защелку и пошел по дорожке-тоннелю к улице, оставив Айви Элгин с чаем, фисташками и вороном на окне, в гробовой тишине кухни, где на стене висели часы без стрелок.
Глава 44
Стив Зиллис снимал безликий одноэтажный дом на улице, на которой господствовала философия пренебрежения к собственности.
Только на одном участке, к северу от дома Зиллиса, поддерживался должный порядок. Жила там Селия Рейнольдс, приятельница Джекки О’Хары.
Она заявляла, что видела, как Зиллис во дворе в ярости рубил стулья, арбузы, манекены.
Гараж примыкал к дому с южной стороны, вне поля зрения наблюдательной Селии Рейнольдс. Не раз и не два посмотрев в зеркала заднего обзора и убедившись, что слежки за ним нет, Билли припарковался прямо на подъездной дорожке.
Зиллиса и его соседа с юга разделяла восьмидесятифутовая стена разросшихся эвкалиптов, которые никто никогда не подрезал, не позволяющая увидеть, что находится по другую ее сторону.
Перед тем как выйти из кабины «эксплорера», Билли низко надвинул на лоб синюю бейсболку. В руке он держал ящик для инструментов. Человек, который, ни от кого не прячась, решительно направляется к дому с ящиком для инструментов в руке, может быть только ремонтником и, соответственно, не вызывает подозрений.
Бармена Билли прекрасно знали в лицо в определенных кругах, но он не собирался долго находиться на виду.
Пройдя между источающими сильный аромат эвкалиптами и стеной гаража, он, как и ожидал, нашел боковую дверь.
Пренебрежение собственностью и низкая арендная плата предполагали наличие самого простого замка. Билли не ошибся и в этом.
Просунув ламинированное водительское удостоверение в щель между дверью и дверной коробкой, он отжал собачку замка. Занес ящик с инструментами в гараж и зажег свет.
По пути из «Шепчущихся сосен» к дому Айви Элгин он проехал мимо таверны. Увидел, что автомобиль Стива уже на стоянке.
Зиллис жил один. Путь был свободен.
Билли открыл ворота гаража, загнал внедорожник, запер ворота.
По средам народу в таверне хватало. Стив не возвращался домой раньше двух часов ночи.
Тем не менее Билли не мог потратить семь часов на то, что забраться в дом и обыскать его. Задолго до рассвета предстояло избавиться от двух трупов, на которых имелись вещественные улики, однозначно указывающие, что убил этих людей не кто иной, как Билли.
В гараже хватало грязи и паутины, но не всякого хлама. За десять минут Билли нашел пауков, но не запасной ключ от двери.
Ему не хотелось оставлять следы взлома. Однако с легкостью открывать замки удается только в кино. Точно так же, как соблазнять женщин и убивать мужчин.
Устанавливая в своем доме новые замки, Билли не только узнал, как это делается, но и понял, что очень часто работу эту выполняют спустя рукава. Он надеялся, что и здесь мастер окажется не из лучших, и его ожидания оправдались.
Возможно, дверь навесили за одну сторону, а замок купили под другую. И вместо того, чтобы перевесить дверь или поменять замок, хозяева просто его перевернули. Так что внутренняя лицевая сторона замка оказалась в гараже.
И вместо приваренной к замку рамки на Билли смотрела снимаемая, которая крепилась на двух шурупах. Личинка вытаскивалась за специальное кольцо с зацепами, для этого и предназначенное.
Так что на поиски запасного ключа он потратил больше времени, чем на открытие двери. Прежде чем войти в дом, Билли вновь собрал замок и тщательно стер отпечатки своих пальцев с поверхностей, к которым мог прикоснуться.
