Когда Билли позвонил в справочную Денвера, выяснилось, что ему повезло. Но действительно, удача когда-то должна была повернуться к нему лицом. Озгард, Рэмси Дж., жил в городе, и Билли продиктовали номер его домашнего телефона.
В Колорадо было 22:54, и звонок в столь поздний час говорил о том, что причина важная и дело не терпит отлагательств.
Мужской голос ответил на втором гудке, и Билли спросил:
– Детектив Озгард?
– Он самый.
– Сэр, это помощник шерифа Лэнни Олсен из управления шерифа округа Напа в Калифорнии. Прежде всего хочу извиниться за то, что беспокою вас в столь поздний час.
– У меня хроническая бессонница, помощник шерифа, а здесь у меня порядка шестисот телевизионных каналов, вот я и смотрю «Остров Гиллигана» или еще какую-нибудь муру до трех часов утра. Что стряслось?
– Сэр, я звоню из дома по поводу одного дела, которое вы вели несколько лет тому назад. Возможно, вы захотите позвонить в управление шерифа нашего округа, чтобы получить подтверждение, что я там служу, а потом взять мой домашний номер и перезвонить мне.
– Ваш номер у меня высветился, – ответил Озгард. – Так что пока мне этого достаточно. Если ваш вопрос окажется скользким, тогда я сделаю то, что вы говорите. А пока готов вас выслушать.
– Благодарю вас, сэр. Речь идет о человеке, пропавшем без вести. Примерно пять с половиной лет тому назад…
– Джудит Кессельман, – прервал его Озгард.
– Вы попали в десятку.
– Помощник шерифа, только не говорите мне, что вы ее нашли. Во всяком случае, не говорите, что нашли ее мертвой.
– Нет, сэр. Ни живой, ни мертвой.
– Помоги ей Бог, но я не верю, что она жива. – Рэмси вздохнул. – Но если я точно узнаю, что она мертва, для меня это будет ужасный день. Я люблю эту девочку.
– Сэр? – в удивлении вырвалось у Билли.
– Я никогда с ней не встречался, но люблю ее. Как дочь. Я так много узнал о Джудит Кессельман, что теперь она мне ближе многих и многих людей, которые были частью моей жизни.
– Понимаю.
– Она была удивительным человеком.
– Я это слышал.
– Я говорил со многими ее друзьями и родственниками. Никто не сказал о ней плохого слова. Эти истории о том, что она делала для других, о ее доброте… Вы знаете, как иногда образ жертвы преследует вас, вы не можете быть совершенно объективным?
– Конечно, – без запинки ответил Билли.
– Ее образ преследовал меня, – продолжил Озгард. – Она так любила писать письма. Если какой-то человек входил в ее жизнь, она не отпускала его, не забывала, оставалась на связи. Я прочитал сотни писем Джудит Кессельман, помощник шерифа Олсен, сотни.
– То есть вы впустили ее в сердце.
– Ничего не мог поделать, она сама туда вошла. Это были письма женщины, которая любила людей, старалась отдать им все. Светящиеся письма.
Билли смотрел на дыру от пули во лбу Лэнни Олсена. Потом перевел взгляд на открытую дверь в коридор.
– Ситуация у нас следующая, – сказал он. – В подробности я вдаваться не буду, потому что мы только собираем улики и еще не предъявили обвинения.
– Я понимаю, – заверил его Озгард.
– Но я хочу назвать вам одну фамилию и узнать, не звякнет ли у вас в голове звоночек.
– Волосы у меня на затылке встали дыбом, – ответил Озгард. – Так мне хочется, чтобы звякнул.
– Я прокрутил по «Гуглу» нашего парня, и единственная зацепка связана с исчезновением Кессельман, да и зацепка эта хиленькая.
– Так прокрутите его через меня, – попросил Озгард.
– Стивен Зиллис.
В Денвере Рэмси Озгард с шипением выпустил застоявшийся в легких воздух.
– Вы его помните.
– Да.
– Он был среди подозреваемых?
– Официально – нет.
– Но вы лично его подозревали.
– С ним мне было как-то не по себе.
– Почему?
Озгард ответил после паузы:
– Даже если с этим человеком ты не хочешь пить пиво, не хочешь пожать ему руку, нельзя сбрасывать со счетов его репутацию.
– Это всего лишь сбор информации, неофициально, – заверил его Билли. – Говорите мне только то, что считаете нужным, а там увидим, окажется что-то мне полезным или нет.
– Дело в том, что на тот день, когда Джудит похитили, если ее похитили, в чем лично я не сомневаюсь, на весь тот день, более того, на сутки, на двадцать четыре часа и даже больше, у Зиллиса было алиби, которое не разбить и атомной бомбой.
– А вы пытались?
– Будьте уверены. Но даже без алиби не было никаких улик, которые указывали бы на него.
Билли ничего не сказал, но почувствовал разочарование. Он надеялся получить что-то определенное, но Озгард ничего не мог ему предложить.
Почувствовав это разочарование, детектив продолжил:
– Он пришел ко мне до того, как попал в поле моего зрения. Более того, мог никогда не попасть, если бы не пришел ко мне сам. Очень хотел помочь. Говорил и говорил. Она была ему очень дорога, он воспринимал ее как любимую сестру, но он знал ее всего лишь месяц.
– Вы говорили, что она легко сходилась с людьми, раскрывала им сердце, они привязывались к ней.
– По словам ее близких друзей, она не знала Зиллиса так хорошо. Это было очень поверхностное знакомство.
Билли ничего не оставалось, как и дальше играть роль адвоката дьявола, от которой он с удовольствием бы отказался.
– Возможно, ему казалось, что он ближе к ней, чем она была к нему. Я хочу сказать, если она обладала магнетизмом, который притягивал…
– Вам бы его увидеть, когда он пришел ко мне, посмотреть, как он себя вел, – прервал его Озгард. – Он словно хотел, чтобы я заинтересовался им, проверил его и нашел стопроцентное алиби. А после того, как я нашел, он просто раздулся от самодовольства.
Билли почувствовал отвращение в голосе Озгарда.
– Вы все еще злитесь на него.
– Злюсь. Зиллис, он продолжал приходить ко мне какое-то время, потом пропал, но старался помочь, звонил, заходил, что-то предлагал, и все время у меня было ощущение, что это представление, что он играет какую-то роль.
– Играет роль. У меня такое же ощущение, но мне нужно больше.
– Он – говнюк. Это не значит, что он преступник, но он самодовольный говнюк. Этот говнюк даже начал вести себя так, словно мы приятели, он и я. Потенциальные подозреваемые, они никогда так себя не ведут. Это неестественно. Черт, вы сами все знаете. Но у него была такая легкая, шутливая манера.
– «Все нормально, Кемосабе?»
