Иногда наиболее удачливыми серийными убийцами были бродяги, которые, совершив несколько убийств в одном месте, уезжали за сотни миль и уже там брались за старое.
Выродок не воспринимал убийство как игру. И только частично оно было для него представлением. Потому что он возводил убийство в ранг искусства.
На сайтах, посвященных искусству представления, Билли выяснил, что этот художник смерти не любил позировать перед камерами. Валис заявлял, что произведения искусства куда более важны, чем их создатель. Так что сфотографировать его удавалось крайне редко.
Такая философия обеспечивала ему, при богатстве и известности, достаточную степень анонимности.
Впрочем, www.valisvalisvalis.com предлагал официальный портрет. Не фотографию, а именно портрет, карандашный рисунок самого художника.
Вероятно, сознательно портрет отличался от оригинала, но Билли сразу его узнал. Это был тот самый мужчина, который во второй половине понедельника пил в таверне «Хайнекен» и терпеливо выслушивал историю Неда Пирсолла о смерти Генри Фриддла от садового гнома.
«Вы – интересный парень, Билли-бармен».
Даже тогда выродок знал фамилию Билли, хотя сделал вид, что Билли для него – совершеннейший незнакомец. Должно быть, Валис уже знал о нем все. По причинам, известным только ему, Билли Уайлса идентифицировали, изучили и выбрали для представления, перформанса.
И теперь, среди других страничек под портретом, Билли увидел и озаглавленную: «ПРИВЕТ, БИЛЛИ».
Хотя Билли думал, что его уже ничем не удивишь, он с минуту смотрел на этот заголовок.
Наконец двинул мышку и кликнул эту страничку.
Портрет исчез, на экране высветилась надпись: «ЗАКРЫТЫЙ УРОВЕНЬ – ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ».
Билли отпил кофе. Потом напечатал в пустой строке: «Уайлс» – и нажал клавишу «ENTER».
Тут же получил ответ: «ТЫ ДОСТОИН».
Эти два слова оставались перед ним десять секунд, после чего экран потемнел, а когда засветился вновь, на нем вновь появился карандашный портрет. Только страничка «ПРИВЕТ, БИЛЛИ» уже отсутствовала.
Глава 69
Ни один фонарь не освещал громадную скульптурную композицию. Колеса, рычаги, шестерни, поршни, арматуру – все окутывала тьма.
И мужчина, пытающийся вырваться из техники-западни, накинул на себя темный плащ.
Желто-пурпурный шатер стоял в тени, зато приглашающий янтарный свет горел в окнах большого дома на колесах.
Билли сначала остановился на обочине шоссе и смотрел на дом издали.
Шестнадцать художников и рабочих, которые возводили скульптурную композицию под руководством Валиса, жили не на стройплощадке. Для них на шесть месяцев сняли номера в гостинице «Виноградные Холмы».
Валис, однако, предпочел жить здесь. Дом на колесах не составляло труда подключить к системе подачи электроэнергии и к водопроводу.
Контейнеры со стоками дважды в неделю очищала «Канализационная служба Глена». Глен Готнер очень гордился тем, что вносит посильную лепту в возведение «этого выдающегося произведения искусства».
Не зная, стоит ли ему остановиться или лучше следовать дальше, Билли тем не менее съехал с обочины и по пологой насыпи скатился на луг. Приблизился к дому на колесах.
Дверь в кабину была открыта. Свет падал на ступени и приглашающим прямоугольником лежал на траве.
Билли остановил «эксплорер». Какое-то время не выключал двигатель, одна нога нажимала на педаль тормоза, вторая зависла над педалью газа.
Ни штор, ни жалюзи на большинстве окон не было. За окнами никто не двигался.
Занавешенными были только окна в задней части дома на колесах, где, вероятно, находилась спальня. Лампы горели и там, подсвечивая золотистые шторы.
Билли не мог не прийти к выводу, что его ждут.
Его мутило от одной мысли, что он примет это предложение. Ему хотелось уехать. Но ехать-то было некуда.
Менее двадцати часов оставалось до полуночи, времени «последнего убийства». Так что Барбаре по-прежнему грозила опасность.
Из-за улик, оставленных Валисом, Билли по-прежнему мог попасть под подозрение, как только полиции стало бы известно об исчезновении Лэнни, Ральфа Коттла и молодой рыжеволосой женщины.
Где-то в доме, или в гараже, или закопанная в землю на участке, находилась и кисть Гизель Уинслоу. Может, и какие-то другие «сувениры».
Билли перевел ручку переключения скоростей в нейтральное положение, выключил освещение, а вот двигатель глушить не стал.
Около темного шатра стоял «линкольн навигатор». Вероятно, на нем Валис разъезжал по окрестностям.
«Ты достоин».
Билли натянул на руки новую пару латексных перчаток.
Левая кисть двигалась чуть хуже правой, но боли он не чувствовал.
Билли пожалел, что принял в доме Лэнни таблетку викодина. В отличие от других обезболивающих средств, викодин вроде бы не влиял ни на скорость мышления, ни на быстроту реакций, но он опасался, что, возможно, чуть-чуть притуплял и первое и второе, а в сложившейся ситуации даже такая малость могла стоить ему жизни.
Может, кофеиновые таблетки и кофе стали достаточным компенсатором. Да еще лимонный пирог.
Билли заглушил двигатель. В первые мгновения ему показалось, что ночь тихая, как дом глухого человека.
Учитывая непредсказуемость своего противника, он приготовился и к тому, чтобы убить его, и к тому, чтобы только на время вывести из строя.
Из двух смертоносных орудий Билли отдал предпочтение револьверу калибра 0,38 дюйма. Из него он уже убивал.
Билли покинул «эксплорер».
Стрекот цикад тут же разрушил тишину вместе с кваканьем лягушек. И полотнища шатра что-то шептали при малейшем дуновении ветра.
Билли подошел к открытой двери в дом на колесах. Постоял в световом прямоугольнике, окончательно не решив, подниматься по ступеням или нет.
Изнутри, сглаженный системой громкой связи дома на колесах, донесся голос:
– Барбаре, возможно, удастся остаться в живых.
Билли поднялся по лестнице.
В кабине стояли два удобных вращающихся кресла для водителя и второго пилота. С обивкой, как ему показалось, из кожи страуса.
Следуя команде, отданной с пульта дистанционного управления, дверь закрылась за спиной Билли.
В доме на колесах, где ценился каждый кубический дюйм пространства, перегородка отделяла кабину от жилых апартаментов. Билли ждала еще одна открытая дверь.
Переступив порог, Билли попал на кухню, выдержанную в цветах сливок и меда. Мраморный пол, резные дверцы, цветовыми исключениями были только черные столешницы и раковины и краны из нержавеющей стали.
