И все же Вехсу удается получать удовольствие.
Позвонив по телефону, Вехс отправился к своему дому на колесах. Передний и задний номера, шайбы, крепежные винты и отвертка хранились в выдвижном ящике кухонного блока.
Основную цель своей охотничьей экспедиции – такую, например, как семья Темплтон, – мистер Вехс выбирал за одну-две недели до того, как отправиться в путь. И хотя зачастую он возвращался домой с живым трофеем для своей подвальной комнаты, Вехс почти всегда охотился далеко за пределами штата Орегон, стремясь свести к минимуму возможность того, что его две жизни – добропорядочного гражданина и любителя кровавых приключений – пересекутся в самый неподходящий момент. (Случай с Лаурой Темплтон был исключением, но лишь в том смысле, что Вехс выбрал ее не совсем обычным для себя способом.) Как правило, мистер Вехс садился за компьютер, взламывал банк данных Департамента автомобильного транспорта и просматривал личные дела водителей из соседней Калифорнии, выискивая самых привлекательных женщин. Кроме фотографий, на которых было запечатлено лишь лицо, он извлекал из электронных досье дополнительную и весьма ценную информацию – возраст, рост, вес, – которая помогала ему выбраковывать неподходящих кандидаток: старух, удачно вышедших на снимке, или толстушек с худыми лицами. Некоторые, правда, указывали в своем досье только номер почтового ящика, но большинство по-прежнему использовало свой полный адрес. После подобного поиска Вехсу оставалось только справиться с подробными картами того или иного района.
Приблизившись к выбранному месту миль на пятьдесят, Вехс снимал с фургона номера. Он уже давно положил за правило убираться как можно дальше от мест своих игрищ к тому моменту, когда тела будут обнаружены, поэтому выследить его могли только в том случае, если кто-то из соседей жертвы случайно обратит внимание на его дом на колесах, пусть он и выглядит совершенно безобидным, бросит взгляд на номера и – вот оно, лопнувшее колесо! – окажется обладателем фотографической памяти. Именно поэтому он не привинчивал номера до тех пор, пока не оказывался в безопасности у себя в Орегоне.
Если бы по дороге его остановил за превышение скорости полицейский, он всегда мог разыграть удивление и сказать, что понятия не имеет, кто, когда и для чего украл номера. Вехс считал себя отменным актером, способным втереть очки любому. В случае, если бы обстоятельства сложились благоприятно, он мог бы даже убить копа, а если нет, то вопрос можно было решить, воззвав к чувству профессиональной солидарности.
Присев на корточки перед фургоном, он стал прикреплять передний номерной знак в специальном углублении рамы.
Вокруг него постепенно собрались все четыре добермана. Обнюхав его руки и одежду, они разочарованно зафыркали, обнаружив лишь запахи лосьона и жидкости для мытья посуды. Им явно хотелось внимания, но они не забывали о том, что находятся на дежурстве. Надолго они не задержались и – один за другим – вернулись к исполнению служебных обязанностей, получив каждый свою порцию почесываний за ухом и удостоившись нескольких слов.
– Хороший песик, хороший, – приговаривал Вехс, поглаживая каждого добермана по ушастой голове.
Закончив с передним номером, он встал, потянулся и зевнул, оглядывая свои владения.
Ветер стих, по крайней мере здесь, у земли, и воздух казался совершенно неподвижным и влажным на ощупь. В воздухе пахло травой, мокрой землей, гниющими прошлогодними листьями и сосной.
Теперь, когда дождь прекратился, туман у подножий холмов начал понемногу рассеиваться. Вехс пока еще не мог разглядеть расположенный на западе горный кряж с его снеговыми вершинами, зато прямо над его головой на востоке, куда туман так и не добрался, черные грозовые облака заметно посветлели и стали серыми, как мягкая кротовая шкурка. Сильный верхний ветер понемногу оттеснял их на юго-восток, и Вехс не сомневался, что к ночи – как он и обещал Ариэль – небо очистится, так что можно будет увидеть звезды и даже луну, которая осветит высокую траву на лугу и засверкает в молочно-белых глазах мертвой Лауры.
Вехс направился к заднему борту фургона, чтобы привернуть второй знак, и вдруг обнаружил на подъездной дорожке странные следы. Он даже остановился, разглядывая их, и на его лицо легла печать озабоченности.
Его подъездная дорожка была сделана из прекрасно утрамбованной сланцевой глины, практически не размокавшей от воды, однако во время сильного дождя со двора намывало некоторое количество грязи, которая местами лежала на проезжей части равномерным тонким слоем, темным и довольно плотным.
Именно в такой плотной грязи Вехс увидел отпечатки копыт, похожие на следы оленя, причем довольно крупного. Судя по следам, животное пересекло дорогу не один раз.
Вехс нашел место, где животное некоторое время стояло, топча копытами землю.
На грязи не сохранилось следов колес фургона, смытых потоками воды, так что олень, вероятно, появился здесь вскоре после того, как ливень прошел.
Вехс присел рядом со следами и, прикоснувшись пальцами к холодной земле, почувствовал твердость и остроту копыт, проделавших здесь эти аккуратные ямки.
В близлежащих холмах и у подножия гор обитало немало оленей, однако они довольно редко заходили на участок Вехса, опасаясь доберманов.
Значит, вот что так его удивило! Рядом с оленьими следами не видно отпечатков собачьих лап!
Конечно, он учил доберманов обращать внимание в первую очередь на людей и как можно меньше отвлекаться на представителей животного мира, так как в решающий момент какая-нибудь белка могла отвлечь псов от защиты хозяина, находящегося в опасности. Вехс был уверен, что его доберманы ни за что не нападут на суслика, опоссума или кролика – и на оленя, – если их не заставит сделать это сильный голод. Они не стали бы преследовать дичь, даже играя.
И все же собаки должны были непременно обратить внимание на дикое животное, если им попался его след; курс дрессировки, который они прошли, почти не ограничивал их любознательности.
Завидев стоящего здесь оленя, доберманы непременно должны были приблизиться и либо парализовать его страхом, либо спугнуть, а после того, как он убежал, они бы еще долго бегали туда и сюда вдоль дорожки, принюхиваясь и прислушиваясь.
Однако среди отпечатков копыт нет ни одного собачьего следа!
Потирая один о другой испачканные кончики пальцев, Вехс выпрямился и медленно повернулся вокруг, разглядывая окружающее с новым интересом. На север протянулись луга, за которыми чуть виднеется сосновый лес. Подъездная дорожка, ведущая на восток, к лысой вершине невысокого холма. С южной стороны ко двору примыкают другие луга и за ними – другие леса. Наконец, задний двор, простершийся от сарая до подножий холмов. Олень – если это был олень – исчез.
Крейбенст Вехс стоял совершенно неподвижно, прислушиваясь, приглядываясь, ловя посторонние запахи. Некоторое время он дышал одним ртом, надеясь почувствовать на языке незнакомый вкус. Сырой воздух напоминал влажную кожу трупа, прижатую к лицу. Вехс широко распахнул и напряг все свои органы чувств и ощутил, как вливаются в него мощным потоком все ощущения свежевымытого окружающего мира.
