Она слишком много времени посвящала выживанию.
Целую вечность.
Выживет она и сейчас – или умрет, стараясь спастись.
Так и не открыв глаз, Кот ринулась на стену спиной вперед и со всей возможной скоростью, какую ей позволяли развить оковы на ногах. Несмотря на страх, по-прежнему владевший ею, в мозгу Кот мелькнула мысль, что со стороны она, должно быть, выглядит презабавно, поскольку для того, чтобы разогнаться, ей приходилось быстро-быстро семенить ногами. Короткими, детскими шажками навстречу перелому позвоночника. Как смешно…
Но тут она врезалась в стену и поняла, что ничего смешного в этом нет.
Кот пришлось слегка наклониться вперед, чтобы ножки стула торчали по направлению ее движения; именно на них, по ее задумке, должен был прийтись самый сильный удар. Так оно и произошло. Она вложила в бросок всю тяжесть своего тела и была вознаграждена громким «хрусть» трескающегося дерева. В следующее мгновение стул пребольно ударил ее сзади по ногам. Кот покачнулась, и тут верхняя кромка спинки с силой врезалась ей в шею. Этого она и ожидала, но, не сумев удержать равновесие, упала коленями на плитки у камина и растянулась на ковре. Теперь ее тело болело в стольких местах сразу, что Кот даже не стала выяснять, где старые ушибы, а где новые.
Стул так сильно мешал ей, что Кот не сумела подняться и поползла к ближайшему креслу, чтобы опереться на него. Покряхтывая от боли и напряжения, она кое-как поднялась на ноги и перевела дух.
Нет, в отличие от Вехса боль она переносила с трудом, однако Кот и не собиралась поднимать из-за этого шум. К счастью, она все еще могла ползать и – с грехом пополам – стоять; следовательно, ей удалось не повредить позвоночник.
«И на том спасибо, – решила она. – Лучше чувствовать боль, чем вообще ничего не чувствовать».
Ножки стула и распорки между ними выглядели целехонькими, но Кот слышала треск и была уверена, что сумела их расшатать.
Во второй раз Кот начала разбег с расстояния восемь футов от стены. Пятясь назад как можно быстрее, она постаралась сделать так, чтобы ножки стула врезались в стену под тем же углом, что и в первый раз. Ей повезло – мощный удар сопровождался энергичным «крак» ломающегося дерева, хотя в первые мгновения Кот в страхе подумала, что добилась-таки своего и сломала себе какую-нибудь кость – уж очень похожим вышел звук.
Одновременно с ударом внутри Кот словно прорвало какую-то невидимую плотину, и все ее существо затопила волна боли. Холодное отчаяние пыталось снова затянуть ее в свои глубины, но она сопротивлялась ему со всей решимостью пловца, сражающегося с бездонной пучиной.
На этот раз она не упала и потому сразу пошла вперед. Кот решила не останавливаться даже для того, чтобы передохнуть; убедившись, что стул прижат к спине как надо, она ринулась на стену в третий раз.
Кот лежала на полу перед камином, лежала лицом вниз и пыталась сообразить, сколько же времени она провела без сознания. Должно быть, не больше минуты или двух.
Ковер показался ей холодным и волнистым, как бегущая вода, но Кот не плыла по ней, а словно отражалась в поверхностной ряби, будто раздробленный лик медного солнца или рваная тень серого облака.
Сильнее всего болел затылок. Должно быть, она здорово им стукнулась.
Перестав думать об ушибах и вообразив себя тенью облака, скользящей по поверхности реки, Кот отвлеклась от боли и собственных проблем и почувствовала себя значительно лучше. Ее тело больше не было материальным; оно стало таким же легким и невещественным, как круги или водовороты на поверхности потока, и вместе с ними, невесомое и прохладное, оно уносилось все дальше и дальше…
Ариэль. В подвале. В окружении не смыкающих глаз кукол.
«Разве я сторож сестре своей?»
Кот встала на четвереньки.
И услышала глухой топот на веранде.
Цепляясь за твердые поручни кресла, Кот встала на ноги и посмотрела в окно, на котором не была задернута штора. Упираясь передними лапами в раму, снаружи на нее смотрели два добермана. Глаза их, отражавшие янтарный свет настольный лампы, горели дьявольским желтым огнем.
У каменной стены валялась отломанная ножка стула. Толстый ее конец – в том месте, где ножка крепилась к сиденью, – был раздроблен и ощетинился щепками. Под прямым углом к ней торчал дюймовый обломок распорки, которая соединяла две задние ножки вместе.
Нижняя цепь была свободна больше чем наполовину.
На веранде громко топал лапами один доберман. Другой продолжал следить за ней через окно.
Кот сдвинула стул по верхней цепи вправо и придержала его правой рукой, обеспечивая наибольшую свободу для левой, которую она опустила, чтобы ощупать нижнюю часть стула. Задней левой ножки больше не было, – это она валялась на полу у стены. Боковая распорка, соединявшая ее с левой передней ножкой, все еще торчала на месте, но снять с нее цепь не представляло труда.
Переместив стул влево, чтобы оценить повреждения с другой стороны, Кот обнаружила, что задняя правая ножка шатается в своем гнезде. Некоторое время она тянула, дергала, раскачивала ее из стороны в сторону в надежде выломать, но работать ей было крайне неудобно, да и ножка держалась еще крепко.
Передние ножки не были соединены перекладиной, так что освободить цепь мешала только правая боковая распорка.
И Кот решила таранить стену еще раз. Жгучая боль пронизала ее насквозь – так, что она едва не потеряла сознание, но когда Кот увидела, что оставшаяся задняя ножка торчит как ни в чем не бывало, она решила не поддаваться усталости, ломоте в избитом теле и всему тому, что, казалось, было против нее.
– Черт, не дождетесь!.. – пробормотала она и прихрамывая отошла на несколько шагов от стены, чтобы броситься на нее в последний раз. Сухое дерево переломилось со звонким щелчком, на каменные плитки пола посыпались сосновые щепки, и нижняя цепь со звоном соскользнула.
Кот стояла согнувшись, борясь с головокружением и тошнотой. Перед глазами качалась непроглядная тьма, тело сотрясала крупная дрожь, и, чтобы не упасть, она оперлась обеими руками о подлокотник большого кожаного кресла. От боли и от страха, что она могла изувечить саму себя, Кот слегка подташнивало, а в голову настойчиво лезли мысли о сломанном позвоночнике и внутренних кровотечениях. Скрип-скрип-скрип!
Один из доберманов принялся царапать оконное стекло. Скрип-скррип-скряп!
Кот вспомнила, что она еще не совсем свободна. Верхняя половина стула все еще болталась у нее за спиной.
Четыре спицы спинки были в несколько раз тоньше ножек, поэтому Кот надеялась, что они не потребуют от нее таких нечеловеческих усилий. К тому же, ломая перекладины стула, она не могла защитить свои бедра от ударов передних ножек; что касается спинки, то Кот рассчитывала, что привязная подушечка смягчит удар.
По краям топки возвышались две каменные полуколонны, поддерживавшие шестидюймовую доску из слоистого клена, служившую каминной полкой. Колонны были круглыми, и Кот решила, что их кривизна позволит ей сосредоточить удар на одной-двух спицах, чтобы не ломать сразу четыре.
