— Флигель-адъютант, — поправил его я, пряча ехидную улыбку в усы.
Элика тут же приняла гордую позу, сложив руки под грудью и вскинув подбородок, а староста принялся из подхалимажа титуловать нас «вашими милостями». Резко сократился в поведении и, закончив записи, быстро улизнул с нашего подворья, даже отказавшись от чая, который ему предложила Элика.
Единственное, что не удалось сделать для дома, это провести телефон. Тут и официальное отношение из дворца не помогло. Слишком далеко тянуть индивидуальную воздушку,
[11] и дело даже не в том, что дорого, а в том, что нет такой практической возможности, ответили вежливым письмом Онкену из правления телефонной компании. Верноподданнически компания готова выполнить любой каприз дворца, но только в пределах городской черты.
Староста, когда я его посетил с тем же вопросом, только руками развел — он бы с радостью, но нет в бюджете поселка таких сумм, чтобы его телефонизировать, да и платежеспособных абонентов, чтобы поддерживать в рабочем состоянии телефонный коммутатор, достаточно не наберется. Народ больше живет мелкой торговлей. А для нее четыре километра до города не расстояние.
Немного странно, конечно, учитывая, что мастерская, которую мы с Гочем купили рядом с тем же пригородом и старательно разворачивали в большой завод, городскую телефонную связь имела.
Пришлось развернуть административный ресурс себе на пользу, но прикрываясь военной необходимостью. В заводоуправлении и дома поставил по полевому телефону. Солдаты экипажа бронепоезда за два дня вкопали вдоль дороги шестьдесят семь просмоленных столбов, по которым военные связисты протянули провода. По крайней мере, оперативная связь с заводом дома появилась.
Та же байда тут и с водопроводом. Все водоснабжаются ведрами с десятка общественных колодцев, которые тут параллельно работают за женский клуб и генератор сплетен.
Хорошо хоть служба ассенизаторов поставлена в поселке на удивление четко и качественно. Причем основным бизнесом золотарей было производство компоста, который они продавали огородникам, выращивающим овощи на городской рынок. Вот и старались они из выгребных ям обывателей вычерпать золотоносную субстанцию без остатка. Ох, не зря их везде называют «золотари».
Впрочем, у меня на подворье свой колодец имеется, капитальный, под крышей, стены на всю глубину камнем выложены. Его наличие и стало той последней гирькой, которая перевесила все остальные варианты обзавестись недвижимостью. К тому же вода из собственного колодца очень вкусная.
Но на дом, быт и уют времени у меня почти не оставалось. Все мне приходилось делать одновременно, а выходных в годы войны не положено. Хорошо, что помощники мои занимались каждый своим делом постоянно и вдумчиво, а на мне оставался только общий контроль и постановки задач. И плотное общение с начальниками разных уровней.
Гатлинги для бронепоезда мы на своем заводе не только перевели на велоспуск, но и перестволили на 6,5-миллиметровый винтовочный патрон. А то старый 11-миллиметровый патрон на дымном порохе в забронированном пространстве бронепоезда далеко не айс. Вращающийся блок из семи стволов стал легче и поворотистей в горизонтальной плоскости. После испытаний на полигоне его приняли на вооружение под названием «6,5-миллиметровый семиствольный тумбовый механический пулемет». Но пока они шли только на вооружение бронепоездов. Обещали нам еще заказать такие пулеметы на форты, в противоштурмовые казематы. Но с ним в интендантстве почему-то тянули, несмотря на то, что враг волнами пер в лоб на эти форты с храбростью, которую можно было бы с большей пользой проявить как-нибудь по-другому.
Эта мясорубка у фортов тянулась уже больше полугода. Королевские войска в укреплениях также несли потери, но намного меньшие, чем наступающие царцы. Спасало пока то, что у врага негусто было с пяти и шестидюймовыми калибрами в полевой артиллерии.
У нас же применение дальнобойных морских орудий на железнодорожной тяге позволило постепенно модернизировать корпусную артиллерию в королевской армии. Да и нарастить ее численно.
Вместо модернизации крепостных гатлингов кронпринц постоянно подгонял нас с изготовлением автоматического пулемета с газоотводной трубкой, который срочно требовался пехоте. Но вот засада — ствол моментально перегревался и пулемет тогда не стрелял, а «плевался». Не помогал даже массивный бронзовый радиатор, скопированный мною с родного Гочкиса. Не было еще тут необходимых жаропрочных сталей. Сделать же быстросъемный сменный ствол мешал воздушный радиатор, а применить водяное охлаждение — газоотводная трубка. В моей истории водяное охлаждение было у пулеметов с автоматикой короткого хода ствола. Но таких сложных антикварных механизмов я не помнил. Не учили им в Российской армии. А вот со всем остальным все было прекрасно. Пулемет с аппетитом и без задержек ел 30- и 50-патронные жесткие кассеты, не зажевывая их. С холщовыми лентами я решил не связываться, а для металлических не было необходимых пружинных сталей. Темп стрельбы посредством настройки газового регулятора и игры с весом затвора удалось свести к четыремстам пятидесяти выстрелам в минуту (на первых образцах было за тысячу, что принимающая сторона сочла неприемлемым расходом боеприпасов). Практически же в полевых условиях свыше двухсот пятидесяти — двухсот семидесяти выстрелов в минуту было сделать затруднительно.
Перегрев ствола добил нас окончательно, и Гоч хотел уже отказываться от автоматического пулемета вообще, когда я вспомнил вид СГМБ,
[12] стоящий у нас в роте на старом учебном БТР-60.
[13] И моментально подал заявку на патентование… особой конструкции брезентовой емкости сбора стреляных гильз, интегрированных с бронепоездными гатлингами (это чтобы стреляные гильзы под ногами в броневагоне не катались).
И только потом я уже взялся за ствол и отфрезеровал его по типу горюновского. В итоге он получился тяжелее и толще, но с глубокими продольными долами, улучшающими охлаждение ствола, а сверху на него в виде этакого чехла Гоч натянул новый радиатор охлаждения, не такой массивный, как у «француза», меньшего диаметра, но более длинный и частый. К тому же новый радиатор его конструкции позволил заменить дорогую бронзу дешевой сталью. А с уменьшением скорострельности все пришло в более или менее приемлемую норму.
Но главным нашим успехом стало то, что Гоч плюнул на свою тягу к предельному совершенству роликового запирания затвора и перевел всю систему на стрельбу с массивного открытого затвора. И дело потихоньку сдвинулось с мертвой точки.
