Прокаженный бросился на колени, забыв завязать передник. Он подобрал с кучи трупов драгоценность, ярко сверкавшую в лучах жгучего полуденного солнца, и нацепил на свой грязный крючковатый палец. Да так и остался стоять, полностью обнаженный, со съехавшим к ногам передником, забыв обо всем на свете. Из всех вещей на нем теперь оставалось только бесценное кольцо Сераписа. Вот уже в третий раз за день прокаженному пришлось удивиться, и на этот раз удивление было самым сильным.
– Ладно, так и быть, забирай мальчишку, – проговорил он, завороженно любуясь игрой солнечных бликов на опаловой гемме.
– Благодарю тебя, о, прокаженный, – высокомерно ответил сверху Серапис. – Однако напоследок позволь дать тебе два совета. Первый из них – все-таки уверуй наконец в жизнь вечную, ибо она существует. А второй – имей уважение к смерти, ведь когда-то и ты умрешь и станешь просто куском раскисающего на солнце дерьма. Возможно даже, что это произойдет гораздо скорее, чем ты думаешь…
Глаза прокаженного внезапно расширились. В них мелькнул ужас.
– Б-больно! – проговорил он срывающимся голосом, не отводя глаз от собственной руки, на черной коже которой сверкал, переливался, плавился на солнце драгоценный перстень Инпу. – П-почему больно?..
Из-под печатки в том месте, откуда бесстрастно взирал на яму с мертвецами их шакалоголовый бог, стекла по пальцу струйка удивительно яркой крови. Алый ручеек змейкой пополз по темной руке черного человека по направлению к локтю.
Прокаженный с диким визгом схватился за собственную давно не чесанную, украшенную колтунами бороденку – и она осталась у него в руках. Сами, без посторонней помощи, осыпались на изъеденные проказой щеки жидкие брови страдальца. Затем лопнули и стекли, как слезы, по щекам глазные яблоки прокаженного. Он попытался содрать страшный перстень бога мертвых со своего пальца, но тщетно. Затем с воем рухнул на кучу трупов, и из всех отверстий его тела начала фонтанами хлестать кровь. Внезапно дикий вой оборвался. Прокаженный был мертв.
На лице Сераписа появилась улыбка, которая повергла бы в дрожь любого, кто ее увидел бы: яд, приготовленный по древнему рецепту жрецов Инпу, действовал безотказно. Но смотреть на Сераписа было некому: перед ним громоздились только кучи трупов и маленький «живой мертвец».
Затем Серапис неторопливо спустился в яму и сдернул перстень с пальца мертвеца, нажав на камень с Инпу-Анубисом так, что спрятанный под ним отравленный шип вернулся в исходное положение. Старик торжественно водрузил печатку обратно на свой безымянный палец, который был значительно длиннее указательного и почти равнялся среднему. Затем бережно взял на руки тело мальчика, поднял лицо к изливавшему нестерпимый жар небу и благодарно прошептал:
– Радуйся, о, Инпу, новому рабу своему!..
Глава 5
Мудрость Инпу
Менес постигает нелегкую науку впрыскивания в задний проход мертвеца сока горькой редьки, но никак не может постигнуть, что есть вечность.
– «А когда душа отлетела, человек видит разложение, и кости его тела распадаются и становятся смердящими вещами, и члены разлагаются один за другим, суставы распадаются в беспомощную массу, и плоть превращается в зловонную жидкость», – картавил наизусть Серапис.
– «…Плоть превращается в зловонную жидкость», – послушным колодезным эхом вторили ученики.
– «Так человек братается с разложением, которое набрасывается на него, и он превращается в мириады червей», – продолжал учитель, задумчиво глядя куда-то вдаль, поверх бритых мальчишечьих голов.
– «…И он превращается в мириады червей», – вновь поспешно повторяли за ним ученики.
– Так записано золотыми чернилами в священной книге «Рау ну пэрэт эм хэру»
[39], – торжественно изрёк учитель. – И кто я такой, чтобы подвергать сомнению эти исполненные божественной мудрости слова. – Серапис нарочито тяжко вздохнул и чуть заметно усмехнулся одним уголком губ.
Кому, как не ему, Серапису, сыну Агенора, было знать, что тлен и, следовательно, саму смерть можно победить. Он это делал уже множество раз. Ибо Серапис был не кем иным, как главным бальзамировщиком храма Инпу в Пи-Рамсесе или, по-старому, Аварисе – любимой и лелеемой столице Живого Бога, Рамсеса Второго.
Но сегодня у знаменитого и процветающего мастера, ежедневно одерживавшего победу над смертью, было на редкость паршивое настроение. Серапису нездоровилось: его застарелый геморрой вновь воспалился, и ничто, даже колдовская мазь, изготовленная из печени трехдневного младенца, специально принесенного для этой цели в жертву Великим Темным Богам, не помогало. Сейчас Сераписа раздражало все, и особенно – его ученики.
Вслед за обязательным чтением Книги Мертвых начался урок.
– Мумия, о, тупоголовые посетители дешевых портовых шлюх, может быть изготовлена тремя способами, которые различаются как сложностью, так и стоимостью, – поучал Серапис, цепким взглядом выискивая, на ком сорвать злость. – Должно внимательно и с надлежащим почтением опросить родных и близких покойного, предложив им выбор. Только думайте, что вы предлагаете и кому предлагаете, о, смердящие куски верблюжьего помета!
Палка учителя звучно прогулялась по спине Тизи, который осмелился отвлечься на то, чтобы поймать овода, севшего ему на шею.
– Если клиент почтенный и готов платить золотом, то изготавливайте мумию таким образом, – продолжал поучать Серапис. – Сперва следует удалить мозг, для чего берется специально потребный на то крюк и вводится в ноздри покойного, о, вы, ходячие кладбища моей премудрости! Но через нос возможно извлечь не весь мозг, а лишь его часть, внемлите же, вы, ректальнорожденные глистопоклонники, зачатые от перхоти мертвых усатых проституток! Дабы удалить его полностью, должно либо вскрыть череп покойного, либо впрыснуть в него специальный раствор мочи, щелока и трав, о, выкидыши потных рабынь, пораженных проказой! Требуху и нечистоты, брюхо людское наполняющие, следует изъять из оного и заполнить полость брюшную миррой и иными благовониями, зашив затем воловьими жилами. После потребно поместить тело на семьдесят дней и ночей в натровый щелок, – запоминайте, вы, неучи, негодные даже обмывать вонючие трупы нищих дерьмовозов! По истечении этого срока тело должно обмотать бинтами, смазывая их вместо клея камедью, вы, выползыши из ослиного гузна!
Узловатая палка вновь замелькала в воздухе, и отвесивший подзатыльник соседу Зор схватился за враз побагровевшую руку.
– Ежели родные умершего платят серебром, то вам, грязные разносчики сифилиса, должно, не извлекая органов из тела покойного, просто впрыснуть в него кедровое масло со змеиным ядом. Оно разъест требуху, которая сама выйдет наружу через нос, рот, уши и нижние отверстия тела в виде смердящей жижи. Однако, внемлите мне, о, дешевые подстилки пьяных моряков, сохранность тела в этом случае уже не та.
