– Артем – открыватель подземных хором, – пошутила она.
– Немногим счастливчикам, выжившим в глобальной войне, повезет увидеть первые лучи ядерного рассвета… – ухмыльнулся Казарин. – Нам, единственным из всего человечества, удалось уцелеть, пережив всеобщий Армегедец. Так вперед же – к солнцу!
С этими словами он шагнул в образовавшийся проем, крепко взяв Настю за руку.
Глава 15
Кто живёт в трупохранилище
Артем и его спутница чуть не гибнут от того, что должно спасать, отказываются грызть картонные таблички, но зато обнаруживают, что стоять в очереди в туалет до конца войны им не придется.
– Штирлиц остановил машину в лесу, откинулся на спинку сиденья и закурил. А в это время глубоко под землей, в секретном бункере Гитлер отчаянно оттягивал свой конец, – проговорил Казарин, умело подражая голосу артиста Копеляна, читавшего закадровый текст в фильме «Семнадцать мгновений весны».
Настя прыснула в кулак.
Стена за их спиной все с тем же тяжелым скрежетом встала на прежнее место, осыпав Артема и Настю новой порцией известковой пыли.
Место, куда они попали, напоминало не бункер, а, скорее, подводную лодку. Переходы, отсеки, мощные железные двери и люки в сочетании со странного вида агрегатами жизнеобеспечения… Толстые навороченные двери между переборками, догадался Артем, нужны для полной герметичности помещений. Если они закрыты, то отравленный радиацией воздух внутрь не просочится. Сейчас они были распахнуты настежь, словно в любую минуту ждали гостей с поверхности. Однако воздух в «бомбаре» был спертым, дышалось тяжело. Казарин стер тыльной стороной ладони испарину со лба.
– Артем, у меня кружится голова, – пожаловалась Настя. – Дышать трудно…
Казарин уже понял, в чем дело. Такой бункер просто обязан быть герметичным, чтобы внутрь не просочился ни зараженный радиацией воздух, ни газы, ни какая-нибудь другая отрава. Хотя биологическое оружие формально было под международным запретом, на уроках гражданской обороны описаниям его видов и жуткого воздействия на человека уделялось немало времени. Да, бункер был герметичным. И это означало только одно…
– Артем, мне плохо… – проговорила Настя. – Я…
Казарин едва успел подхватить легкую, как перышко, девчонку и уложить ее на цементный пол. Он сорвал с ее лба фару и лихорадочно зашарил ею по стенам убежища.
У бункера должны были где-то быть «легкие» – то есть автономная система вентиляции. Иначе обитатели «бомбухи» быстро задохнулись бы в подземелье, и убежище стало бы для них большим и дорогостоящим склепом. Наконец в следующем отсеке Артему удалось отыскать какой-то бак, похожий то ли на бойлер, то ли на здоровенный самовар. Судя по всему, это и был фильтр, от которого по трубам тек в помещение свежий, очищенный от радиоактивной пыли воздух, втягиваемый откуда-то с поверхности выведенными туда воздухозаборниками.
Казарин лихорадочно зашарил по холодной поверхности «самовара», пытаясь нащупать выключатель. Но того нигде не было. Перед глазами Артема расходились красные круги – как от камня, брошенного в кровавую реку. Он сдавленно захрипел, потом закашлял. И почувствовал, что сейчас умрет.
Внезапно пальцы нащупали какой-то вентиль. Он располагался совсем не там, где искал его Артем: не на железной бочке фильтра, а на трубе, которая шла позади бочонка, вдоль стены, и уходила в потолок. Казарин слабеющими пальцами крутанул пару раз металлический «крендель». В бочонке что-то глухо стукнуло и загудело. И почти тут же Артем почувствовал, как в его легкие рванулся живительный кислород.
Некоторое время он лежал, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, и просто втягивал ртом и ноздрями невидимый, но сладостный воздух. Наконец встал, кряхтя, на колени, и пополз к оставшейся в соседнем помещении Насте. Потормошил ее. Но она уже и без того начала приходить в себя. Открыла глаза и сдавленно закашлялась, как человек, умирающий от туберкулеза.
Минут пятнадцать спустя Артем и Настя полностью оправились от удушья. Благодаря заработавшей вентиляции они впервые за много часов смогли насладиться нормальным, почти приближенным к тому, что на поверхности, воздухом.
Вообще, в помещениях бункера было довольно уютно. Конечно, не царские палаты, но и не сырой подвал с крысами и тараканами. Неяркий свет редких дежурных лампочек, который позволил наконец Насте снять со лба порядком надоевшую «фару», навевал дремоту. Можно прикорнуть под глухие разрывы атомных бомб на удачно подвернувшемся ящике с каким-то оборудованием…
Артем встряхнулся: только заснуть ему еще сейчас не хватало! А спать, между прочим, хотелось адски: глаза слипались, а в голове стоял несмолкаемый гул. Много часов, проведенных без сна, не прошли даром, и организм требовал свое. А еще очень хотелось есть.
– Настя, ты, наверное, проголодалась? – только сейчас Казарин догадался спросить об этом свою спутницу.
Уж если он сам, здоровый взрослый мужик, валится с ног от голода и усталости, то каково должно быть юной и хрупкой девушке?
– Не-а… – отважно соврала Настя, сглотнув слюну. Но потом все же не удержалась и призналась: – Ну разве что так, чуть-чуть.
– А ведь здесь должны быть какие-то припасы! – вдруг оживился Артем. – Сухие пайки или что-то в этом роде. Ведь должны же людишки, даже советские, чего-то жрать, пока наверху бушует ядерный смерч. Одними заветами Ильича сыт не будешь.
– Точно! – обрадовалась Настя. – Айда искать? Еще пить зверски хочется. Может, здесь и вода найдется?
– Ага, боржоми, – ухмыльнулся Казарин. – А если очень повезет, то и пепси-кола.
Они принялись обшаривать закоулки обширных помещений «бомбухи» и стоявшие там и сям ящики в поисках съестного. Искать приходилось вдвоем: разделиться не удалось, поскольку «фара» имелась только у Насти, а лампочки горели далеко не везде. Только теперь девушка держала шахтерский фонарик в руке.
Почти сразу же Артем и Настя наткнулись на целый ряд блестевших самоварным золотом цистерн. На каждую из них была аккуратно наклеена бумажка с крупной четкой надписью: «ВОДА ПИТЬЕВАЯ». Казарин тут же отвернул кран в нижней части бака, который отличался от того, что торчал из железной раковины в маленькой кухоньке его квартиры, разве что чистотой. В недрах труб, тянувшихся поверх цистерн, что-то фыркнуло, и крантик, будто нехотя, выплюнул тоненькую струйку водицы. Артем присел на корточки и надолго приник губами к живительной влаге. Настя вздохнула:
– Эх, мужики…
Затем сняла с крючка не стене между баками белую эмалированную кружку, которой не заметил Казарин, наполнила ее до краев, и только затем стала пить.
А вот с едой оказалось совсем туго. Сколько ни обшаривали Артем и Настя многочисленные ящики, грубо сбитые из неструганых досок, они находили там что угодно: противогазы, аптечки, бинты, даже огнетушители – но ни крошки съестного. Зато к каждому из привинченных к стене сидений, которые при желании одним движением можно было разложить, превратив в место для сна, были прикреплены таблички: «Председатель эвакокомиссии», «Медпункт», «Служба связи».
