– А, кстати, действительно – почему? – впервые задумался Казарин над столь странной ситуацией.
– Да кадров не хватает у коллег! Заворовали напрочь! – отвечал Стрижак, расстроенно шевеля своими разухабистыми ушами, и передразнил кого-то, окая по-деревенски. – ТОварищ майор, ваш Отдел, как пОбедитель соцсОревнОвания, дОлжОн пОддержать свОих тОварищев на Отстающем участке и не пОсрамить честь перехОдящего знамени… Тьфу, пропасть!
С этими словами товарищ майор принялся протискиваться к прилавку, интенсивно работая локтями. Вернулся он не скоро – очередь, выстроившаяся перед необъятной совковой матроной, похожей на певицу Зыкину, была не менее внушительной, чем ее бюст, – но зато с пятью кружками пива в каждой руке. Так делали все посетители – во второй раз к прилавку было пробиться не так-то просто, да и янтарный напиток мог закончиться в любой момент. Уж лучше теплое пиво, чем никакого.
– Пейте пиво пенное – морда будет здоровенная! – прокомментировал майор, пока Лунц принимал у него кружки. – А ты, Артем, чего? Бери, не тушуйся. Хоть расслабишься немного. А то у тебя такой видок, будто тебя постирать постирали, а погладить забыли.
– Не буду я сегодня, – проворчал Казарин.
– Кто не хочет выпить пива – тот пособник Тель-Авива! – продолжал Стрижак, у которого на каждый случай имелась своя прибаутка.
– Ну вот, извольте радоваться – начинается, – иронически поднял глаза к небу Лунц.
– Прости, Маркыч, не хотел тебя обидеть, – сразу повинился Стрижак. – В качестве сатисфакции можешь вызвать меня на дуэль. Пивную!
И захохотал, довольный.
– Я не могу вызвать вас на дуэль, господин майор, пусть даже пивную, поелику происхождения я весьма подлого, – неторопливо парировал Лунц, прихлебывая жидковатое, явно разбавленное буфетчицей пивко. – Мои предки – типичные представители разночинной интеллигенции: дедушка был врачом в Кракове, а бабушка, дочь нищего еврейского портного, закончила курсы сестер милосердия и отправилась на Дальний Восток, помогать раненым на Русско-японской войне солдатам – не из патриотических побуждений, а дабы получить право жить вне черты оседлости. Поскольку российская интеллигенция с самого своего рождения априори освободила себя от каких-либо понятий о чести, я имею полное право отклонить ваш куртуазный вызов. Посоревнуйтесь-ка лучше с Казариным в вашем пантагрюэлическом пьянстве!
Артем понял, что они не отвяжутся, и взял тяжелый круган, пригубив горьковатую пену.
– Кстати, недавно такой случай был, – хохотнул Стрижак. – Решили одни добропорядочные супруги разнообразить свою половую жизнь. И то ли так и было задумано, то ли перестарались в процессе, да только муж засунул руку жене в енто самое место чуть ли не по локоть. Супруг в панике, супруга в отключке. Что делать? Конечно же – звонить нам, ментам. Я уж не знаю, как он набирал «02» – одной рукой, что ли? А на второй тушку благоверной супруги таскал, как куклу эту самую…
– Петрушку, – подсказал Лунц.
– Я и говорю – Петрушку! – кивнул Стрижак. – Приехал наряд – два молоденьких мента. И вот дальше началось самое интересное. Вместо того чтобы вызвать «скоряк», эти сопляки попытались сами извлечь мужнину длань из супругиного лона – или как там это называется по-старинному.
– Не получилось? – спросил Артем, а Лунц, который, судя по всему, уже был в курсе, усмехнулся:
– Получилось, отчего ж не получиться! Руку-то они извлекли…
– Ага, но, как только они это сделали, вся кровушка и выхлестнула разом на пол! – сокрушенно помотал башкой Стрижак, подняв легкий ветерок ушами. – Там все внутренние органы были разорваны! Жмур не даст соврать, он вчера вскрытие делал: там фарш был вместо кишок! Вот такие сотрудники работают в нашей доблестной советской милиции! А откуда взяться интеллектуалам на такие зарплаты?
От избытка чувств майор снова взмахнул ушами, как иные машут рукой.
– А ты-то что так убиваешься? – удивился Казарин. – Они же не из твоего отдела?
– Да то, что на меня и эту хрень повесили! – проворчал майор, вытрясая в себя остатки пива из кружки, которую он за разговорами уже успел угомонить. – Расследую вот. Ментенышей этих на нары, мне – благодарность с занесением в личное дело. И сучью репутацию во всей областной милиции…
Хлопнула дверь, и в пивнуху ввалилась очень странная парочка. Впрочем, в мужчине не было ничего примечательного – обычный пьянчужка, каких вокруг десятки тыкалось носом в столики-«стоячки». А вот его спутник сразу приковывал взгляд. Здоровенный волкодав, больше метра ростом в холке, тяжко вздымал облезлые, будто побитые молью бока. Мутный взгляд заплывших гноем глаз тяжело обводил топтавшихся возле столиков алкашей. Псина выглядела так, будто мучилась тяжким похмельем, как и большинство двуногих посетителей.
– Почтеннейшая публика! Не пожалейте рублика! – провозгласил с порога хозяин волкодава и кивнул на скромно переминавшуюся с лапы на лапу псину. – Это – мой друг Люцифер, знаток изящных манер! Вчера он выкушал литра два – и теперь у него о-о-очень болит голова! Не пожалейте животинке пятак – или налейте водки просто так! Люциферу – лечение, вам – развлечение! Люцифер опохмеляется – публика увеселяется!
Мятая кепка собачника уже вовсю гуляла по столам. Алкаши в одинаковых серых плащах, видимо, прониклись собачьей бедой и охотно выворачивали из карманов мелочь для четвероногого собрата по несчастью. Кинул пятачок и Артем, когда до него дошла очередь. Хозяин пса-алкоголика смело протолкался к прилавку без очереди, взял бутылку «андроповки» и стакан. Набулькал в граненую тару – себе и в извлеченное из кармана довольно чистое блюдечко – для Люцифера. Пес жадно повел носом, удовлетворенно гавкнул и принялся с аппетитом лакать. Артем, успевший уже порядком набраться дурного разливного пойла, пьяненько похо-хатывал.
Затем Люцифер перешел на пиво, а Казарин – на водку. Стрижак пьяненько втолковывал ему, что можно, конечно, пойти в обком, но вряд ли там решатся подменять собой другие органы советской власти, которые напрямую отвечают за следствие и соблюдение законности. Зато он, Стрижак, может и без санкции прокурора извлечь Занюхина из «дурки» и окунуть его в парашу. А там уж, напишет ли маньячила явку с повинной или упрется рогом – будет зависеть только от Стрижаковых способностей добиваться признательных показаний. А способности у него, Стрижака, в этом деле выдающиеся, уж будьте благонадежны!
– Стрижачок – ты дурачок! – пьяненько хихикал Казарин. – Тебя же за это начальство порвет на дюжину маленьких мусорков! Но ты не расстраивайся – мы их с Настькой усыновим, всех, до единого!
– Кстати, по поводу этой девушки… – посерьезнел вдруг Стрижак, и Артем напрягся, почувствовав, что он не простит никаких грязных намеков в отношении Насти никому – даже лучшему другу.
Люцифер оглушительно гавкнул и ощерил клыки – он один, в отличие от двуногих, почувствовал назревающую ссору.
