Давно мне не снились кошмары…
На экране коммуникатора, лежащего рядом, упорно светилась надпись «Абонент недоступен… повторить вызов?» Я нажал на красный символ отказа. Акамант, загадочный лекарь черных сновидящих, продолжал скрываться от меня. Как будто чувствовал, что я не истинный дэймос, а быть может, был просто банально занят.
В окно бился ветер. Я слышал, как он настойчиво толкает створку, вкрадчиво скребется в форточку, машет косматыми лапами деревьев, и голодная слюна из его жадной пасти капает на подоконник.
Я сел на кровати, с силой провел обеими руками по лицу, гоня прочь бредовые ассоциации.
Эйнем, целительница с беспокойным телом сновидения, говорила, что видела нечто странное, пока лежала в коме, Герард упоминал о том, как путаются нити сновидений, разрываются привычные связи…
И я тоже чувствую эту нестабильность. Не могу понять, что происходит, но мне это не нравится.
«Меня нашли», — эта мысль пришла неожиданно. «Зафиксировали».
Я был нужен Спиро, меня преследует Морфей, дэймосов интересует последняя могила в моем мире. В этом доме появилась юная гурия, и, вполне возможно, именно она позвала меня сюда…
Мысли о дэймосах притянули воспоминания о прошлом. «…Аметист, мы едем в Баннгок», — далеким эхом прозвучал знакомый голос, которого я не слышал так долго…
Я закрыл глаза и начал подробнее припоминать, надеясь, что найду подсказку.
— Аметист, мы едем в Баннгок!
Услышав это заявление, я едва не подавился, и учителю пришлось стукнуть меня ладонью между лопаток.
— Куда мы едем? — спросил я отдышавшись.
— В Баннгок, — как ни в чем не бывало повторил он.
Уселся на стул, отодвинул в сторону тарелку с завтраком, достал свой объемный ежедневник и принялся заносить туда планы на ближайшее будущее. И у меня появилось время переварить ошеломляющую новость.
Чего-то необычного я ждал всю последнюю неделю. Феликс погружался в сон на сутки, выходил в реальность на пару часов, чтобы поесть, побродить по двору, и выглядел в каждое новое пробуждение еще хуже, чем в предыдущее. На мои вопросы отделывался ничего не значащими фразами или делал вид, что не слышит их, а может быть, и правда не слышал.
Но я понимал, что происходит. Он продолжал искать тех дэймосов, которые едва не убили меня и охотились на него.
Сегодня, видимо, поиски закончились.
— И что мы забыли в Баннгоке?
— Я нашел его, — ответил Феликс, не поднимая головы.
— Кого именно?
— Главу «Сфинкса».
— Сообщишь Пятиглаву?
— Нет.
— Почему?
— Я сам хочу его убить.
Тема убийства мне совсем не нравилась. А еще больше не нравилось, каким становился Феликс, когда речь заходила о его темной специализации. Поэтому я постарался сместить акценты:
— И как ты его нашел? У тебя не было ни единой зацепки.
— Долгим и сложным путем. — Учитель отвечал и одновременно записывал что-то в ежедневник. Он умел слушать, говорить, читать и набирать текст одновременно, а также замечать, когда я отвлекался и терял нить разговора. — Я расставил крючки в своем и твоем подсознании. Маленькие, незаметные метки. И он сорвал одну крошечную паутинку. Не смог сдержать любопытства, сунулся в твой мир сновидений. Ко мне лезть не рискнул. Знал, что это слишком опасно. А ты пока открытая книга.
От всего услышанного мне стало не по себе.
— Мне что, опять дали приказ на уничтожение?
— Нет. Всего лишь пытались выудить информацию обо мне. Мои слабые места.
— И у него получилось?
— Он узнал только то, что я хотел показать.
— Постой, Феликс, ты опять копаешься у меня в подсознании?! Записываешь что хочешь, стираешь, а я даже не знаю об этом?
— Предпочитаешь проснуться с головой раздавленной как орех или с запеканкой вместо мозга? — любезно поинтересовался учитель.
— Нет, — ответил я нехотя. — Но ты мог бы сказать.
— Сказал. Стало легче?
— Не стало. Если ты его нашел, почему не уничтожишь через сон? Прямо отсюда. Зачем нам ехать?
— Он слишком силен. Мне нужен личный контакт. Впрочем, ему тоже.
— И когда мы едем?
— Завтра.
Одно время я мечтал попасть в этот город. Прочитал где-то про безумный, разрушительный сплав кибертехнологий, виртуальную жизнь, не отличимую от реальности, синтетическую музыку, наркотики, продающиеся на каждом углу. Легализованные убийства, разрушение, кровавые фантазии, любой доступный секс — все это привлекало и завораживало начинающего дэймоса, обещая полную вседозволенность.
— Что ты о нем знаешь? — спросил Феликс, внимательно наблюдая за мной.
— Азиатский город-спрут. Закрытая территория. Очень жесткая миграционная политика. Культура у них странная… — ответил я весьма приблизительно, скрывая те знания, которые особенно волновали меня.
— Древний Муанг-Таи, ставший впоследствии крупнейшим мегаполисом азиатской части материка, включал в себя такие государства, как Лаос, Камбоджа, Пегу, Ланна и Малайзия, — по памяти процитировал учитель, и я был уверен: он прекрасно знал, какие фантазии посещают меня. — Если интересно, посмотри в справочнике, в шкафу.
— Быстрее залезть в Сеть. Кстати, на каком языке они там говорят? В смысле как он звучит?
— Слогами, — ответил Феликс и произнес несколько. Отрывистых и одновременно мелодичных.
— Забавно. И что это значит?
— «Ты хорошо выглядишь, друг мой».
— Похоже на птичье чириканье.
— В основе нашего языка латынь и койне — он же так называемый александрийский. Сиамское наречие тональное и преимущественно односложное. Поэтому звучит так непривычно.
— И ты свободно на нем говоришь?
— Вполне. — Феликс потерял интерес к разговору и снова уставился в свои записи.
На следующее утро мы стояли в одном из залов международного порта Полиса. За стеклянными непрозрачными перегородками мелькали расплывчатые тени путешественников. Слышался приглушенный смех, ровные голоса.
Листья олив в кадках дрожали от искусственного ветра из кондиционера, лампы дневного света создавали иллюзию солнечного полдня.
На кожаном диване у стены сидела девушка в голубом брючном костюме. Она сбросила туфли, забравшись с ногами на удобное сиденье, и читала книгу. Услышав наши шаги, подняла голову, рассеянно потянула себя за белокурую прядку, упавшую на плечо, улыбнулась Феликсу и снова погрузилась в чтение. Ее лицо показалось мне смутно знакомым. Кажется, оно мелькало пару раз в новостях.
