– Да, только мне на это наплевать. Мне нужен номер на двенадцатом этаже.
Администратор тягостно вздыхает, но сохраняет приветливое выражение. Ее глаза возвращаются к компьютерному экрану, пальцы яростно пляшут по клавишам.
– Сэр, у нас там имеется только люкс, но…
– Я его беру.
– Это четыреста семьдесят пять долларов за ночь.
Лютер лезет в портмоне и кидает на стойку краденую кредитку.
* * *
Пять минут уходит у него на то, чтобы выкрутить из окна люкса шурупы, но и тогда рама подается всего на пятнадцать сантиметров – антисуицидальные меры предосторожности.
Однако ему этого достаточно.
Он лезет в свой вещмешок и достает из него пакет, завернутый в пупырчатый пластик. Мостясь на подоконнике, Лютер прижимается лицом к стеклу в попытке как следует разглядеть все двенадцать этажей над Мичиган-авеню. Внизу тьма машин, но пешеходов на тротуарах не густо.
Свой пакет Лютер бросает в зазор оконной рамы и следит, как тот падает.
* * *
Через три минуты он проталкивается через вращающиеся двери и выходит наружу.
С неба накрапывает мелкий дождик.
Лютер проходит с десяток метров по тротуару и останавливается там, куда в конце концов после жесткого удара об асфальт приземлился пакет – почти на Мичиган-авеню.
Нагибается, поднимает, разрезает упаковочный пластик своей «Гарпией».
Многочисленные слои обертки подаются не сразу, но он наконец добирается к устройству, с виду целому и невредимому.
А вот и момент истины.
Лютер перемещает рычажок «пуск» на включение питания. Улыбается.
Ишь ты, чертов кусок техники: стойкий.
Джек
31 марта, 21:00
Я неотрывно смотрела на монитор со снимками мест преступления, которые мне по имейлу скинул Херб. Смотрела и пыталась взять в толк.
Убиты двое, без какого-либо явного смысла, возможно, с намеком для меня, который поди пойми.
Что это за послание? Чтобы я убоялась? Это я усвоила. Четко и ясно.
– Есть хочешь? – спросил Фин, просовывая голову в дверь. От своей сердитости он еще не отошел, отказывался принимать извинения и даже обсуждать, что было до этого.
Я бы сейчас не отказалась от мороженого, или начос, или сардинок (лучше, если всего этого побольше и в одной тарелке), но вместо этого сказала:
– Да ладно.
Он беззвучно убрал голову.
По возвращении от Вайолет я сводила Даффи на двор, но драгоценность из себя он так и не выронил. Что же до слабительного, то я опасалась, не окажется ли для собаки опасным его прием – если скормить ей целую пачку. К тому же посещала мысль, а захочу ли я носить это кольцо, зная, где оно побывало и откуда повторно взялось.
Это в случае, если я отвечу на предложение Фина согласием.
И если оно вообще теперь актуально.
Я снова повернулась к монитору, глядя на снимок большой картонной коробки с надписью «КОРМ ДЛЯ РЫБ».
Опять обнаружилась одна книга – на этот раз «Убийца и его оружие» – триллер того же Эндрю З. Томаса, найденный у Маркетта в животе. На обертке имелась надпись: «ДЖ. Д. – ЭТУ КНИГУ ОН ПРОГЛОТИЛ В ОДИН ПРИСЕСТ – Л. К.».
Лютер Кайт снова загнул уголок страницы (отрывок первой части, страница 151), и опять с буквой «п» в кружочке (на этот раз в слове «приятие»).
Эндрю З. Томас – «Убийца и его оружие»
Он узрел все сразу – откровение. Стены вокруг рушились сами собой. Размыкались скрепы. Спадали оковы.
Добро и зло, эти извечные искусственные линзы, через которые видит себя человечество, были не более чем плутовством. Закона как такового не существовало – никакого, кроме того, которого он решал придерживаться сам. Все остальное было слабостью, приверженностью иллюзии. Он стоял выше всего этого; выше всего – был богом собственного мира. И в этот момент он постиг, как отныне будет жить. К какому нравственному – и никакому иному – коду бытия ему стоит тяготеть. Мир был велик, а жизнь коротка, а надо было ухватить столь много красоты.
Он будет чтить лишь свою волю.
И изыскивать средства для своего удовлетворения.
Он поднялся с камня, на котором сидел, поглощенный мыслями, все эти семь часов, и, омытый чистейшим утренним светом, вскричал с вершины этой четырехкилометровой горы, обращаясь к слепящему солнцу. Голос его эхом громового раската отскочил от окружающих вершин, скатившись вниз по склонам в зеленую чащобу бескрайнего леса. Еще никогда в жизни он не ощущал себя таким сильным, исполненным радости, таким неодолимым.
«Сегодня ночью», – решил он, начиная спуск с горы на ногах столь легких, что того гляди взовьешься в небо и заскользишь над долиной, словно какая-нибудь грозная птица.
Да.
Свою новую жизнь он начнет с нынешней ночи.
«Запомни ночь сию, всему начало». Начни с приятия того самого позыва, которого ты остерегался еще вчера, когда они остановились возле твоего костра, чтобы поздороваться.
Начни с убийства той молодой пары, что поставила палатку на той стороне ручья.
151
Эту страницу я перечла еще два раза, после чего заново прочла тот отрывок из «Поджигателя» в попытке понять, для чего эти страницы помечены. Что хотел сказать мне Лютер? Это что, ключи от шифров? Или он просто разыгрывал головоломки?
Возле аквариума нашлись свидетели, видевшие, как он скинул там тот картонный ящик. На Лютере была синяя рабочая униформа, а сидел он за рулем белого автофургона, хотя никто не запомнил, какой марки, модели и с какими номерами.
Херб уже опросил родственников обеих жертв. На первый взгляд никакой связи между ними не существовало, кроме курьезного факта, что Маркетта скинули возле «Аквариума Шедд», а первую жертву звали Джессика Шедд. Хотя Джессика ни малейшего отношения к аквариуму не имела.
Меня колола какая-то игла: я упускаю нечто самоочевидное.
Отпечатки пальцев на коробке принадлежали Лютеру Кайту. Отпечатки на книге принадлежали Эндрю З. Томасу.
Я это, не переставая, обдумывала. Лютер что, каким-то образом завладел личными экземплярами Томаса, пытаясь представить дело так, что к делу так или иначе причастен писатель? Или, может, Томас томился не в подвале у Вайолет, как предполагала его литературный агент, а в застенках у Кайта?
Мысль о пленении психопатом – и не год, не два, а полтора десятка лет! – бросала в дрожь.
Появилась и еще одна мысль. Я забыла сделать снимок пакета с надписью маркером… Как там? «ДЖЕК – ЭТО БЫЛ РЕАЛЬНЫЙ УЛЕТ – Л. К.».
