Лейтенант Мэтьюз,
командир группы полицейского спецназа
2 апреля, 03:10
Мэтьюз убрал на плечо штурмовую «М-16» и тихо заговорил в свой наплечный микрофон:
– Санчес, Уильямс, остаетесь со мной. Свотуорд, Пэйтл, занять позицию сзади нас у края дороги. Ситуация сопряжена с захватом заложников, поэтому наметить цели. Китт, Стрэнд, мне нужны глаза по всему периметру, поэтому следите, что сзади нас ничего нет.
Его люди заняли места вокруг мавзолея – каменного трехметрового здания размером со средний сарай. Каменные чаши обрамляли зеленую железную дверь, где между ручками была продета пара красных роз. Строение опоясывала подстриженная живая изгородь, а по бокам высились все те же мавзолеи и надгробия. Это напрягало. Слишком много мест, где можно укрыться.
– Бэттлз, открыть ту дверь и сразу назад. Анджело, загляни внутрь и доложись. Я на связи с остальными.
Мэтьюз прикрывал дверь, в то время как Бэттлз вытянул из рюкзака болторез. Под лучом светодиодного фонарика, установленного возле прицела «М-16», дверь молочно поблескивала; замок новый, без ржавчины, не то что на железных воротцах склепа, заржавелых от десятилетий осадков и окислов.
– Будь начеку. Если что, стреляй короткими очередями, – напутствовал он.
В ответ – металлический хруп болтореза, прокусившего дужку замка.
Бэттлз кинул инструмент обратно в рюкзак и откатился от ступеней входа, с появлением Анджело закинув винтовку на плечо.
Кроме слепящего глазка от фонарика Анджело, вокруг не было видно практически ничего.
– У двери, – доложил Анджело тихим сосредоточенным голосом, в котором улавливался призвук страха. Это хорошо. Страх обостряет реакцию.
Мэтьюз ожидал, что железная дверь заскрипит, но та открылась гладко и тихо, словно ее шарниры были смазаны.
– Захожу внутрь, – сообщил Анджело.
Свет его фонарика отразился от камня и уперся в матовое стекло стенки.
– Что там? – спросил Мэтьюз.
– Все чисто. Две усыпальницы, одна над другой. Нижняя Роберта Фрэнкса. Над ними матовое стекло и… ого, тут какое-то устройство.
– Самодельное взрывное?
– Не думаю. Металлическая емкость. Похожа на баллон акваланга.
Мэтьюза прошил зигзаг паники.
– Возможно, аэрозоль. Приготовить противогазы и…
Треск был не сказать чтобы громовой и не такой яркий, как молния, однако взрыв вышиб из склепа Анджело.
Толстыми подошвами ботинок Мэтьюз почувствовал, как земля внизу дрогнула; он невольно сделал шаг назад.
Двое спецназовцев, что стояли по бокам мавзолея, нырнули вниз, но Мэтьюз остался стоять.
Долгий, затянувшийся момент ничего не происходило. Никто не разговаривал и не двигался.
Неужто бомба? И бомба ли?
Анджело отбросило на спину, но вот он сел.
Слава богу. Сидит вроде как цельным куском, не взлохмачен, не изрешечен, ни огня, ни дыма.
Все абсолютно безмолвно – не считая доносящегося из склепа змеистого шипения.
Тошнотворно-сладкий растительный запах Мэтьюз уловил за полсекунды до того, как Анджело зашелся кашлем и воплями, неистово царапая себе лицо и пытаясь скинуть жилет.
Мэтьюз опознал этот запах: герань.
После одиннадцатого сентября их всех прогоняли через ускоренный курс по химическим реагентам. Запах герани ассоциируется с одним из самых смертоносных химикатов Первой мировой войны – люизитом.
– Химреагент! Всем надеть противогазы!
Он скинул с себя рюкзак, рванул молнию, нашаривая обеими руками противогаз, и тут глаза зажгло.
Он попытался вызвать подмогу, но горло перехватило судорогой, напрочь лишая его дара речи. Внутри что-то тошнотно взбухало.
В наушнике бушевала какофония – сдавленные хрипы… вопли… надсадный кашель… кого-то рвало… и паника, паника.
До этого момента он подмерзал, но теперь, с проникновением незримого газа под бронежилет, кожу, ускоряясь и усиливаясь, пронимал жар – сперва что-то вроде солнечного ожога, затем жалящие пчелиные укусы, и вот уже с него словно заживо сгрызали кожу.
Сопли, слезы, слизь струились по лицу; полминуты, и Мэтьюз уже бешено катался по земле.
Несмотря на муку, он все же поднялся на ноги – ведь надо помочь своим, пресечь эти вопли – но с началом ходьбы он осознал и проблему: газ начал проникать в роговицу глаз.
Зрение было почти на нуле.
Колени подогнулись, и он грянулся оземь.
Надо вызвать подкрепление. Медиков. Вывести отсюда людей.
Но с каждой секундой боль и паника становились все нестерпимей, а рот Мэтьюзу безудержно распяливал вопль.
Лютер
2 апреля, 03:11
Лютер наблюдает за этим побоищем через свой айфон, синхронизированный с несколькими нетбуками, размещенными вокруг склепа Фрэнкса. На нетбуках камеры ночного видения, а сами приборы работают на батарейках. Еще один фокус, усвоенный от кудесницы Алекс Корк.
Зрелище поистине завораживает. Ну чем не священный День воздаяния? Истошные погибельные вопли. Истерия. Люди рвут на себе одежды, но от жгущего плоть люизита не укрыться и не спастись. Кашель и отхаркивание из полыхающих легких. Рвота. Кровь. Падение.
В какой-нибудь другой день Лютер упивался бы этим зрелищем до последнего содрогания последнего павшего.
Пересматривал бы снова, и снова, и снова.
Но это всего лишь разминка перед главной частью.
Лютер отходит за надгробие и набирает по айфону Джек.
Джек
2 апреля, 03:11
Чудовищные вопли из Хербова микрофона были такими пронзительными, что он был вынужден убавить громкость. Этот звук настолько ошеломлял, что я оцепенело впилась в плечо Фину – иначе бы, наверное, не устояла на ногах. Контакты через айфон Лютер перенял у Алекс Корк. Теперь он шел по стопам еще одного старого соперника, шизоида по прозванью Химик. Каких еще отродий прошлого он думает вытащить из ада?
Прибыла вторая команда спецназа – в полной экипировке, чтобы вызволить пострадавшую первую группу. Помимо этого, Херб вызвал парамедиков из Центра контроля заболеваний.
У меня зазвонил сотовый. Номер не определен. Звонок я встретила молчанием, просто нажав кнопку связи.
– Слышишь ли ты меня наконец обоими ушами, Джеки? – проворковал в трубку голос Лютера. – Ты могла это предотвратить. Не допустить смертоубийство, всего лишь остановив меня. Вот чего я хочу, Джеки. Чтобы ты меня остановила. Найди меня, приди ко мне одна, а не то умрут еще многие. Очень многие. Газ проведен по всему этому месту. Тебе будет дан свободный проход. А если кто-нибудь по недомыслию за тобой последует, то я спущу на них всех моего попрыгунчика.
