Сначала было вроде ничего, но после пятой сбивки в «Минорной песне» (обоих подвело незнание текста) я уже скрипела зубами так, что могла запросто разгрызать гранит.
Когда мы, наконец, добрались до Пеории, я проверила, полон ли барабан моего «кольта», хотя в душе надеялась, что он мне не понадобится.
– Гарри, Херб, на заднюю дверь. С собой берете один из «универсальных ключей». Фин, ты дожидайся здесь.
– Ага, сейчас.
– У тебя только что была тяжелая операция.
Он повел глазами с таким видом, будто ему все это нипочем, и ухватил второй ключ.
Вчетвером мы выбрались из моего «Ниссана» и стали приближаться к жилищу Вайолет Кинг.
Это должна быть она. Больше некому.
Именно ей Энди посылал чеки со своими гонорарами. Именно он чувствовал себя виноватым в потере ее ребенка.
Вылезти из тех пластиковых пут без посторонней помощи он бы не смог, и хотя полиция Детройта пока не расшифровала ничего из отснятого им материала, я нутром чуяла, кто ему в этом посодействовал.
Решающим доводом была бутылка из-под вишневого пива. И подозрение мое подтвердилось, когда на подходе к передней двери я с бьющимся сердцем заслышала чудный, ни с чем не сравнимый по мелодичности плач младенца. Фин был все еще в швах, я сама мало чем от него отличалась, поэтому с собой мы захватили два «универсальных ключа» – банки из-под краски с начинкой из бетона. Один замах по задвижке, и дверь с треском распахнулась.
Мы ворвались внутрь.
Вайолет сидела на диване, мою дочурку держа на сгибе локтя.
На нас она воззрилась в оторопелом удивлении.
Которое переросло в огорчение.
– Значит, Энди не убил вас в больнице, – скорбно вздохнула она.
– Как видишь. – Оружия мы с Фином не доставали. – Значит, это ты помогла ему бежать?
Вайолет кивнула, а глаза ее наполнились слезами.
– После того как он со мной обошелся, он мне остался должен. Он мертв?
– Да.
Снова кивок.
– Это сделали они? Люси с Дональдсоном?
– Их туда послала ты?
Было слышно, как под ударом сорвалась задняя дверь.
– Я им сказала, что они могут убить Энди, но только после того, как я заполучу ребенка. – Вайолет поглядела вниз, на младенчика у себя в руках. – Она красивая.
– Я знаю.
Фин подшагнул и протянул руки. Вайолет замешкалась.
– Она не твоя, – сказала я ей, – она наша. Пожалуйста, без фокусов.
Нежно проведя пальцем по детской щечке, она передала сверточек с младенцем, который Фин бережно принял на сгиб руки.
– Приветик, – сказал он ей. – Я твой папа.
– Взяли! – выкрикнула я.
Спустя секунду в комнату влетели Херб и Гарри.
Притихнув с минуту, мы все смотрели на Фина с дочкой на руках, и слышно было только наше дыхание и младенческое похныкивание.
Которое через минуту перешло в мирное, сонное воркование.
– Там, наверху, подгузники, – усталым голосом произнесла Вайолет. – В холодильнике бутылочки со смесью. Малютку я пальцем не трогала.
– Я знаю, – сказала я.
– Я б ни за что и не посмела.
– Тоже знаю.
Херб вызвал полицию.
Я подошла к Фину, и он свободной рукой меня приобнял.
Мы оба не сводили с нашей дочурки глаз.
Не знаю, как это объяснить, но я чувствовала себя какой-то… исцеленной.
– А ведь мы ее еще так и не назвали, – сказал Фин.
– Я об этом думала. Твоя фамилия невероятно гадкая.
– Да знаю, я ж ее ношу.
– Дэниэлс – моего бывшего. Нужно имя какое-нибудь совершенно новое.
– Ну и какое же? – осторожно спросил он.
Отведя взгляд от ребенка, я посмотрела на Виолетин стол, все так же уставленный пустыми пивными бутылками.
Там, в Мичигане, Эндрю-Лютера я огрела бутылкой от вишневого «Сэма Адамса». Тогда, в круге насилия, это спасло мне жизнь.
Мне и всем остальным.
– А давай назовем ее Самантой? – предложила я.
– Саманта?
– Саманта Адамс.
– Просто замечательно! – объятие Фина сделалось крепче.
– Сэм Адамс? – восторженно ахнул Гарри. – Обеими руками за!
– Мило, – степенно кивнул Херб.
Прибывшая полиция арестовала Вайолет, а мы все не могли насмотреться на нашу Сэмми.
Так и держали ее, баюкая, всю обратную дорогу к дому.
Эпилог
Мой вождь и я сей тайною тропою
Спешили снова выйти в Божий свет,
И, не предавшись ни на миг покою,
Взбирались вверх, он первый, я вослед,
Пока узрел я в круглый выход бездны
Лазурь небес и дивный блеск планет,
И вышли мы, да узрим своды звездны.
Данте Алигьери, «Божественная комедия»
[66] Я расписалась в квитанции о получении бандероли и с энтузиазмом вскрыла ее прямо на крыльце. Там внутри лежал мешочек, а рядом с ним записка:
«Камень классный. Очищен мной профессиональным образом. Собаку вышлю завтра. Даффи».
Из мешочка я вынула обручальное кольцо и оглядела. В лучах послеполуденного солнца грани бриллианта искристо посверкивали, как миниатюрный дискотечный шар.
– Кто там был?
Повернувшись, я увидела Фина, который приближался ко мне.
– Потом скажу. А пока нужно, что бы ты меня кое-куда свозил.
– Это куда же? – поднял он брови.
– В мэрию. Если свидетельство о браке удастся получить сегодня, то утро мы уже встретим по-супружески.
Фин посветлел лицом:
– Сейчас! Только пойду уложу в переноску Саманту.
– Погоди. Сначала надень мне это. – На своей левой ладони я протянула ему кольцо. – Пожалуйста.
Фин прильнул ко мне так нежно, что у себя в горле я почувствовала комок.
– Жаклин Дэниэлс, согласна ли ты сделать меня счастливейшим человеком на планете?
– Нет, – ответила я.
В мягкости Фина прорезалось смятение.
– Это почему?
– Я выйду за тебя замуж, Финеас Траут. Но счастливейшим на планете это тебя не сделает. – Я улыбнулась, и глаза мне затуманили слезы. – Это место уже занято.
