– Ты отражаешься в мониторе, – прошептала Клип.
Тибо вытянул руку и отрезал нить.
Фан встряхнул головой, будто отгоняя сон наяву. Затем нажал кнопку, и на экране возникла заставка: эмблема ФБР, достаточно яркая, чтобы засветить любое отражение.
Тибо медленно выдохнул.
Фан неуловимо быстро ввел пароль, прокрутил экран и клацал, пока не появилась электронная почта. Затем потянулся к проводному телефону на другом краю стола. Набрал несколько цифр и забарабанил пальцами.
– Козловски? Это Фан. У меня к тебе просьба. У меня тут завтра утром из Хьюстона прилетает команда на операцию…
Последовала пауза, Фан слушал. Тибо поднял телефон, стараясь поймать в фокус монитор компьютера.
– Но мне все равно нужна машина, которая сможет взять всю группу, семь человек. Все должно выглядеть естественно. Цель станет осторожничать. Он здесь вырос и знает моего консультанта с детства.
Тибо сделал несколько снимков и убрал телефон в карман. Сейчас есть другие дела. Он потянул кожаный ремешок на запястье, развязывая его. Закрученный в трубочку диск трекера легко снялся с ремешка.
Чизара говорила, что он может выдержать много разных нагрузок: воду, удары, что угодно, кроме открытого огня. Он расплющил трекер между пальцами. Превосходно.
За локтем Фана под мобильником лежал его бумажник, из которого выпирал значок. Частица внимания Фана клубилась над этой стопкой – некоторые люди всегда следят за своими телефонами. Тибо протянул руку и отрезал эту частицу внимания, а затем вытащил бумажник из-под телефона и засунул трекер в кармашек за золотистым значком.
Это было опасно, все равно что избавиться от якоря. И вместе с тем наступило огромное, опасное облегчение, будто гора свалилась с плеч.
Трекера больше нет. Он свободен. Он в любой момент может избавиться от зероев. Может сбежать от самой реальности, если захочет, и Чизаре не удастся проследить. Они все опять его забудут. Страхи Клип останутся позади.
Но голос Фана вернул его обратно.
– Понимаешь, в чем моя проблема, – говорил он. – С тех пор, как в Дандженессе дела пошли насмарку, продолжается то же дерьмо, все спустя рукава. Мне дают людей, но не дают транспорта. Или машина подходящая, но нет никого с опытом работы с массовым психозом. Поэтому в Лас-Вегасе случился такой бардак. Знаю, я уже задолжал тебе за то, что ты меня прикрыл, когда я позволил Салдане уйти, и мне по-прежнему нечего предложить тебе взамен. Но нам, борцам с массовым психозом, нужно держаться вместе. Это наш шанс застать одного из этих фриков в одиночку. Мы можем его сломить.
Тибо засунул бумажник со значком обратно под телефон.
– Этот дядька меня пугает, – прошептала Клип. – Тебе надо выбираться оттуда.
Вот именно.
Но дверь была закрыта, а Тибо по-прежнему зажат в углу.
– «Форд Транзит»? Прекрасно, – говорил Фан. – Что-нибудь без мудреной электроники. Этот город кишит Электрокинетиками. Нет, до утра не понадобится. Я у тебя в долгу.
Он положил трубку и уставился в монитор. Затем окинул взглядом весь маленький кабинет с явным беспокойством.
Тибо стоял не двигаясь, стараясь не дышать.
– Он чувствует, что ты здесь, – прошептала Клип. – Сейчас исправлю.
Наушник замолчал. Что она задумала?
Потянулись долгие минуты молчания. Тибо забыл о миссии, о срочности и страхе.
Комната потускнела и частично пропала. Наверное, он позволил себе слишком сильно поблекнуть. Он теперь может исчезнуть, уйти от всех этих маленьких красных и синих отметок на настенной карте… На столе зазвонил телефон, вытолкнув Тибо в мир.
– Фан.
Мужчина мгновение слушал, затем выпрямился в кресле, все его тело стало жестким.
– Вы серьезно? Она упомянула Верити по имени? Почему ее не соединили со мной?
Тибо зажмурился. Черт тебя побери, Клип.
– Прямо сейчас? Где?
Фан встал, выключил компьютер и забрал бумажник с телефоном. Через секунду он уже выходил из кабинета.
Тибо стоял один, после всплеска адреналина он был прочно привязан к телу. Телефон в руке завибрировал.
– Что ты им сказала? – ответил он на звонок.
– Правду, – отозвалась Клип. – Что я подросток с суперспособностями, знакома с Верити. Я слышала, что ФБР нанимает таких, и захотела с ним поговорить.
– Последнее ведь неправда?
– Когда-нибудь может стать правдой, – сказала она. – Но не через полчаса на углу Бурбон и Святой Анны.
Тибо рассмеялся от облегчения. Клип с блеском выручила его. Он может покинуть этот офис свободным от ФБР. Он свободен также и от трекера. Но не хочет ничего другого, кроме как выйти на солнечный свет и в объятия Клип.
Иногда реальность стоит того, чтобы за нее цепляться.
– Тебе надо избавиться от этого телефона, – сказал он. – Нам обоим надо избавиться от телефонов, поскольку ты мне звонила.
– Нет, пока твоя рука не окажется в моей.
Он не сдержал улыбки.
– Ладно, я иду.
Он скривился при мысли, что потеряет все фотографии, и еще раз задержал долгий взгляд на карте, стараясь запомнить каждый регион. На случай, если зерои окажутся в другом городе и им понадобится разобраться в местной ситуации.
Но в данный момент Новый Орлеан был на передовой этой войны.
Глава 27
Банда
Келси танцевала под гимн в исполнении духового оркестра на углу улицы. В вечерней прохладе ревели трубы и тромбоны, заглушая зубодробительные риффы тубы, а толпа пела и хлопала в ладоши.
– Боже! Все знают слова! – воскликнула Келси.
Она никогда не участвовала ни в чем похожем на Марди Гра. Город наполняли шум и аромат вареных раков. Люди ели, пили и танцевали. Из-за музыки прохладный воздух казался знойным и бодрящим.
Она почти забыла, что ее разыскивает ФБР.
В Новом Орлеане не было атмосферы всеобщей роскоши и отчаянного веселья, как в Лас-Вегасе. Это город настоящих вечеринок, а они у нее в крови. Она танцевала на каждом углу, где играла музыка, и вдыхала дикую сумасшедшую энергию толпы. Смешавшиеся компании казались ей мелодиями, отдельными, но переплетающимися.
После недель, проведенных в пустых кемпингах с грязными душевыми, Новый Орлеан очищал ее душу. Словно она попала домой. В место, по которому скучала, даже не зная, что оно существует.
Келси представляла себя трехлетней девочкой, впитывающей все вокруг, и внезапно вся ее жизнь обрела больше смысла. Ей захотелось поделиться этим с Чизарой, и Келси стала искать ее в толпе – пульсацию сильной сосредоточенности, похожую на чистую глубокую басовую ноту.
