Когда я приблизился, всадники остановились и возница сдержал мулов. Я осадил Бьюлу в десяти шагах от головной пары мулов.
– Привет, – сказал я. – Приветствую вас в Счастливой долине. Я – Билл Смит.
Самый старший из троих оглядел меня с ног до головы. Трудно судить о выражении лица мужчины, когда он зарос бородой, но то малое, что мне удалось увидеть, выражало лишь усталость. Мое лицо было гладко выбрито: в честь гостей я побрился и переоделся в чистое. Я брился потому, что так нравилось Доре, и еще потому, что хотел быть молодым, как она. Я изобразил на лице самое дружелюбное выражение, а про себя подумал: «Даю вам десять секунд, чтобы ответить и объясниться, – иначе не рассчитывайте, что вам удастся вкусно пообедать».
Старший едва уложился в отведенное время. Я уже отсчитал про себя семь шимпанзе, когда из зарослей, покрывавших лицо, выкарабкалась ухмылка.
– Ну что ж, ты весьма любезен, молодой человек.
– Билл Смит, – повторил я. – Но я, кажется, не расслышал вашего имени.
– Наверное, потому, что я не назвал его, – ответил он. – Меня зовут Монтгомери. Для друзей я Монти, а врагов у меня не бывает: долго не живут. Верно, Дарби?
– Да, папаша, – согласился второй верховой.
– Вот это – мой сын Дарби, а там Дэн правит упряжкой. Скажите ему здрасте, ребята.
– Здрасте, – повторили ребята.
– Здравствуйте, Дарби, здравствуйте, Дэн. Монти, а миссис Монтгомери с вами? – Я кивнул в сторону фургона, не пытаясь заглянуть в него; фургон человека – его крепость, так же как и дом.
– Почему ты спрашиваешь об этом?
– Потому, – проговорил я, по-прежнему играя дружелюбного идиота, – что мне надо сообщить миссис Смит, на сколько человек ей придется готовить ужин.
– Хорошо! Вы слышали, мальчики? Нас приглашают на ужин. Очень приветливый человек. Верно, Дэн?
– Верно, папаша.
– Мы с благодарностью примем приглашение. Верно, Дарби?
– Верно, папаша.
Я уже устал от этого эха, но старался сохранить приветливое выражение.
– Монти, вы еще не сказали, сколько вас.
– Ох! Нас только трое. Но есть мы способны за шестерых. – Хлопнув себя по бедру, он расхохотался собственной шутке. – Верно, Дэн?
– Верно, папаша.
– Так что погоняй этих тупиц, Дэн; теперь у нас есть причина поторопить их.
Я остановил готовое сорваться эхо.
– Потише, Монти. Нет необходимости переутомлять мулов.
– Что? Это мои собственные мулы, сынок.
– Они твои и делай с ними, что хочешь, но я поеду вперед, чтобы миссис Смит успела подготовиться к встрече. Я вижу у тебя на руке часы. – Я поглядел на свои собственные. – Хозяйка ожидает вас через час. Или может, вам потребуется больше времени, чтобы добраться, распрячь и напоить ваших мулов?
– А че, эти тупицы потерпят до после ужина. Если приедем пораньше, обождем.
– Нет, – твердо сказал я, – через час, никак не раньше. Вы понимаете, как чувствует себя хозяйка, если гости являются раньше времени? Вы будете мешать ей, и она может испортить ужин. Со своими мулами можете поступать как угодно, но здесь есть хорошее местечко, где можно их напоить: маленький пляж там, где река ближе всего подходит к дому. Удобное место – можно умыться, прежде чем садиться ужинать с дамой. И не являйтесь к нам раньше чем через час.
– У тебя какая-то странная жена… К чему эти церемонии в диких местах?
– Да уж такая, – ответил я. – Домой, Бьюла.
С рыси Бьюла перешла на торопливый галоп, но мне было не по себе от неуютного ощущения между лопатками, пока я не удалился настолько, что меня уже было не достать выстрелом. Среди животных лишь одно опасно по-настоящему. И иногда приходится делать вид, что веришь, будто коварная, как кобра, зверюга ласкова и невинна.
Я не стал останавливаться, чтобы расседлать Бьюлу, и поторопился в дом. Дора услышала мои шаги и встретила меня на пороге.
– Что случилось, дорогой? Беда?
– Возможно. Там трое мужчин, они мне не нравятся. Тем не менее я пригласил их на ужин. Дети поели? Уложи их спать и скажи, что, если высунут нос, мы спустим с них шкуру. Я не говорил приезжим о детях, и не надо упоминать о них в разговоре. Я сейчас осмотрю дом, чтобы ничто не выдало присутствия малышей.
– Попробуем. Да, я покормила их.
Ровно через час Лазарус Лонг встречал гостей у порога своего дома. Они подъехали со стороны пляжа, который Смит показал им. Лазарус решил, что животных напоили, но с легкой укоризной отметил, что не распрягли, хотя ожидание им, безусловно, предстояло долгое. Но он с удовольствием обнаружил, что все трое Монтгомери постарались привести себя в порядок. Возможно, они будут вести себя хорошо; его шестое чувство, предупреждающее об опасности, наверное, чересчур обострилось после долгого пребывания в глуши.
Лазарус был одет в самое лучшее – килт с полной выкладкой; впрочем, эффект портила выгоревшая куртка из Нового Питсбурга. Но она была и в самом деле нарядной и надевалась только на дни рождения детей. В остальные дни он ограничивался рабочим комбинезоном либо собственной шкурой – в зависимости от погоды и рода работы.
Спешившись, Монтгомери остановился и оглядел хозяина:
– Боже, ну и модник!
– В вашу честь, джентльмены. Я храню эту одежду для специальных оказий.
– Да? Весьма благородно с твоей стороны, Рыжий. Верно, Дэн?
– Верно, папаша.
– Монти, меня зовут Билл, а не Рыжий. Можете оставить свои пистолеты в фургоне.
– Вот как! Это не слишком дружелюбно. Мы не расстаемся с нашим оружием. Верно, Дарби?
– Верно, папаша. А если папаша говорит, что тебя зовут Рыжий, значит тебя на самом деле так зовут.
– Ну-ну, Дарби, я так не говорил. Если Рыжий хочет звать себя Томом, Диком или Гарри, это его дело. А без пистолетов мы чувствуем себя голыми… Билл. Я со своими, например, даже сплю. Вон там.
Лазарус стоял возле открытой двери своего дома и не делал ни малейшего движения в сторону, чтобы впустить внутрь гостей.
– Разумная предосторожность… когда ты в дороге. Но джентльмены не носят оружие, когда обедают с дамой. Оставьте их здесь или уберите в фургон, если так вам больше нравится.
Лазарус ощущал, как растет напряжение, видел, как двое молодых людей внимательно смотрят на отца, ожидая распоряжений. Не обращая на них внимания, Лазарус с приветливой улыбкой продолжал стоять перед Монтгомери, заставляя себя выглядеть непринужденно. Прямо сейчас? Может, этот медведь отступит? Или воспримет его слова как вызов?
На лице Монтгомери расплылась широчайшая улыбка.
– Ну что ж, конечно, соседушка… если уж ты так хочешь. Штаны тоже снять?
