– И то и другое. Я рассказал тебе, как много она для меня сделала. Твоя мать решила, что этот праздник должен быть веселым для нас обоих – и я забыл, что потерял интерес к сексу. Я говорю не о технике; наверное, любая дорогая гетера Нового Рима не менее искусна, чем какая-нибудь известная в истории куртизанка. Я имею в виду ее нрав. С Мэгги было весело как в постели, так и вне ее. А морщинки от смеха совсем не то, что грустные морщинки.
Галахад кивнул, подбирая с тарелки остатки яичницы.
– Да, мама такая. У меня было счастливое детство, Джастин. Такое счастливое, что я здорово расстроился, когда в восемнадцать лет мне пришлось покинуть дом. Но мама и тут была очень мила. Отметив мое совершеннолетие, она сказала мне, что уезжает из дома и возвращается к своей работе. Ее контракт с папой, моим приемным отцом, был временным и закончился, когда я стал взрослым по закону. Так что теперь, если мне хотелось повидать Мэгги – а это бывало нередко, – я должен был выложить монету без всяких ссылок на родство. А поскольку я был бедным, но честным научным ассистентом и платили мне в два или три раза меньше того, что я стоил, я не мог себе позволить провести с ней даже тридцать секунд, не говоря уж о целой ночи: мама всегда брала очень большие деньги. – Галахад с головой ушел в счастливые воспоминания. – Боже, Джастин, это было так давно, больше полутора столетий назад. Я не понимал тогда, что Бекки… Мэгги… мама… что Магдалена поступила мудро, потому что я был взрослым лишь физически и с точки зрения закона. Если бы она не перерезала пуповину, я болтался бы возле нее, как дитя-переросток, мешал бы ей жить и путался под ногами. Когда я повзрослел и женился, моя жена назвала нашу первую дочь Магдаленой и попросила Мэгги стать ее крестной. Мне не верилось, что это прекрасное создание произвело меня на свет, впрочем, у меня не было эдипова комплекса: я слишком любил свою жену. Да, Мэгги чудесная девушка, хотя в детстве она меня избаловала. В тот праздник ты единственный раз был с ней?
– Нет. Но это случалось нечасто. Как ты сказал, она стоила дорого, но мне предложила пятидесятипроцентную скидку…
– Да ну! Значит, ты произвел на нее впечатление.
– Она знала, что я не слишком богат. Но даже при этом я не мог позволить себе бывать в ее обществе часто. Она избавила меня от груза переживаний, и за это я благодарен ей. Прекрасная женщина, Галахад. У тебя есть все основания гордиться ею.
– Я тоже так думаю. Но то, что она дала тебе скидку, заставляет меня думать, что и она вспоминает о тебе с благодарностью.
– О, едва ли. Это было так давно, Галахад.
– Не изображай из себя скромника, дорогой. Мэгги старалась захапать каждую крону, до которой могла дотянуться. Но замечательно не то, что ты обладал моей матерью, несмотря на то, что она брала дорого. Хотя в Новом Риме хватает богатых и достаточно привлекательных людей, с которыми Мэгги согласилась бы иметь дело. Замечательно то, что в настоящую минуту она находится километрах в сорока к югу отсюда.
– Нет!
– Si, si, si! Попроси Афину вызвать ее. Сможешь поговорить с ней через тридцать секунд.
– Мм… не думаю, что она еще помнит меня.
– А я думаю. Но это не к спеху. Если ты удивлен, представь себе, как я был ошарашен. Я не имел никакого отношения к списку мигрантов. Я по самую задницу увяз, собирая все, что Иштар заказала для клиники. Джастин, я не знал, что Мэгги снова вышла замуж. И вот сидим мы в штаб-квартире уже вторую неделю, едим и спим в «Доре», и тут приземляется первый транспорт. Мы под руководством Айры приступаем к разгрузке в соответствии с процедурой, разработанной Лазарусом. Я должен был все делать своими руками – тогда у Афины не было внешнего оборудования, – и вот…
– Бедный дядя Гладя!
– Кто это не слушает частные разговоры?
– Я бы хотела поправить тебя, дорогой. Это у Минервы не было внешнего оборудования, а меня тогда еще и на свете-то не было.
– Верно… Но у тебя, Тина, ее память; это же просто технические подробности.
– Не для меня, дорогой мой. Эта блохастая сучонка забрала с собой кое-какие воспоминания и не пожелала разделить их со своей сестричкой-близняшкой. И к тому же заблокировала целый банк своей памяти, так что я не могу добраться до него, не зная той абракадабры, которую помнит лишь она сама и дедулечка. Только ты можешь отпереть его, Джастин… если и она, и Лазарус вдруг помрут.
Я ухитрился не промедлить с ответом:
– В таком случае, Афина, я полагаю, что доступ к этому блоку получу очень нескоро.
– Ну… если вы так полагаете, то и я тоже так думаю. Только интересно, какие мрачные тайны и жуткие преступления сокрыты в моем блоке «тета-97В декстер альфа прим»? Звезды с орбит не сойдут, если мы узнаем это? Кстати, дяде Гладе пришлось как следует потрудиться лишь пару дней, Джастин. Думаю, это был первый и единственный раз, когда он занимался честным трудом.
– Считаю ниже своего достоинства комментировать, Тина. Джастин, я был назначен врачом-экспертом; почти новенький диплом свидетельствовал о том, что я имею вполне подходящую квалификацию. Итак, Иштар и Гамадриада распаковывали эмигрантов, давали им антидоты, а я проверял, благополучно ли прибывшие перенесли путешествие. Приходилось спешить, поскольку мне не удалось обнаружить ни одного врача в этом параде плоти.
Я на миг оторвал взгляд от своей машины и, успев только заметить, что следующей моей жертвой была женщина, бросил через плечо: «Раздевайтесь, пожалуйста», – и принялся изменять настройку. А потом смотрю на нее второй раз и говорю: «Привет, мама. Как ты сюда попала?» Она тоже поглядела на меня. А потом широко и радостно улыбнулась и ответила: «Прилетела на метле, Обадия. Поцелуй меня и скажи, куда класть одежду. А куда вышел доктор?»
Джастин, у меня собралась большая очередь, пока я самым тщательным образом обследовал Мэгги. Так полагалось, потому что она была беременна, и следовало убедиться в том, что ее нерожденный ребенок хорошо перенес дорогу. Она вышла за фермера, родила четверых детей, ходит с облупленным носом и, представь себе, счастлива.
Мама вышла замуж самым романтическим образом. Она услыхала о заселении девственной планеты, отправилась в приемную контору, которую открыл Айра в здании Треста Гарримана, чтобы разузнать подробности. Это удивило меня более всего; на мой взгляд, наклонностями первопроходца мама обладает в последнюю очередь.
– Ну… не спорю, Галахад. Но и меня самого вряд ли кто-нибудь счел бы подходящим кандидатом в поселенцы.
– Возможно. И меня тоже. Итак, Мэгги оставляет свое заявление и тут же натыкается на одного из своих богатых знакомцев, делающего то же самое. Они сбегали куда-то, чтобы перекусить и переговорить, – а потом прямо из ресторана отправились зарегистрировать открытый контракт. Затем вернулись в бюро, забрали назад свои заявления и подали общее, как семейная пара. Не могу сказать, что их приняли именно поэтому, но в первой партии одиночек почти не было.
– Они знали об этом?
