Кузнец окинул взглядом Лазаруса.
– Ну давай, Тед. Только постарайся не просадить стену конюшни.
– Благодарю вас, сэр.
Лазарус прошел по тропке за мастерскую и с удовольствием обнаружил, что дверь уборной без щелей и закрывается изнутри на крючок. Лазарус покопался в потайном кармане в нагруднике комбинезона и достал из него деньги.
Бумажные банкноты были достоверны во всех деталях; их воссоздавали на основе оригиналов, хранившихся в музее древней истории в Нью-Йорке. По сути дела, деньги эти были фальшивыми, но реставрация удалась настолько, что Лазарус, не колеблясь, предъявил бы их в любом банке, если бы не одна деталь: какая дата на них стояла?
Он быстро разделил бумажные деньги на две пачки: до 1916 года и после – потом, не пересчитывая, сунул одну пачку в карман, оторвал страничку от каталога Монтгомери, лежавшего в ящичке, завернул в нее бесполезные купюры, постаравшись, чтобы они не походили на деньги, и бросил в дыру. Потом достал из того же потайного кармана монеты, проверил даты их чеканки.
Большинство из них оказались тоже негодными и последовали за бумажными деньгами. Целую секунду Лазарус восхищался идеальной копией никелевой монетки с бизоном – такая прекрасная вещь – и по крайней мере на две секунды задумался над массивной золотой двадцатидолларовой монетой. Золото всегда золото; цена его не уменьшится, если расплавить или расплющить монету в бесформенный слиток. Но был риск, что он не успеет уничтожить чеканку, а следующий городской клоун может оказаться не таким дружелюбным, как Дикон. И золотой тоже отправился вниз.
Лазарус почувствовал облегчение. Здесь распространение поддельных денег считалось серьезным преступлением и могло стоить ему долгих лет тюремного заключения. Неприятно, да и бежать бывает трудно. А нехватка денег – вещь поправимая. Поначалу Лазарус даже не хотел брать с собой деньги, а потом взял небольшую сумму – на несколько дней, пока он оглядится, сориентируется, привыкнет к обычаям и языку и как-то начнет зарабатывать на жизнь. Нечего было даже и думать о том, чтобы прихватить с собой денег лет на десять.
Ничего, это было даже забавно – и хорошая тренировка для гораздо более трудной работы в эпохе, которой он вообще не знал. Англия времен Елизаветы – вот где у него возникли бы настоящие проблемы.
Он пересчитал оставшиеся деньги… 3 доллара 87 центов. Неплохо.
– А я уже решил, что ты там утонул, – сказал кузнец. – Ну как, легче?
– Гораздо легче. Спасибо.
– Не за что. Дикон Эймс говорит, что ты механик.
– Я умею обращаться с инструментами.
– А в кузнице работал?
– Да.
– Ну-ка, покажи руки.
Лазарус выставил ладони.
– Горожанин, – сказал кузнец.
Лазарус промолчал.
– А может, ты отдыхал несколько лет?
– Может быть. Еще раз спасибо.
– Подожди. Плачу тридцать центов в час. И будешь делать то, что скажу, а нет – я тебя уволю прямо через час.
– Договорились.
– Разбираешься в автомобелях?
– Немного.
– Глянь-ка, может, сумеешь отремонтировать Жестяную Лиззи. – Кузнец кивнул в дальний угол мастерской.
Лазарус оглядел фордик, который уже заметил там раньше. Черепаховая спинка машины была снята, вместо нее приспособили деревянный ящик, чтобы сделать из автомобиля пикап. На колесах оставила след дорожная грязь, но они оказались в прекрасном состоянии. Лазарус поднял переднее сиденье, промерил бензин мерной линейкой, которую обнаружил там же, – его оказалось полбака. Потом проверил и долил воду, воспользовавшись насосом, найденным в мастерской. Затем открыл капот и принялся разглядывать двигатель. Проводок от катушки магнето был отсоединен. Лазарус вновь соединил его.
Проверив ручной тормоз, Лазарус решил, что он не слишком надежен, что-то подложил под колеса и только потом включил зажигание, открыл дроссель и установил задержку искры.
Осторожно положил ладонь на рукоятку, не обхватывая ее пальцами, поднял в верхнее положение, крутанул… еще раз.
Мотор загрохотал: маленькая машина затряслась. Лазарус бросился на сиденье водителя, передвинул регулятор зажигания на три деления и вернул дроссель на место.
Кузнец наблюдал.
– Ну хорошо, выключи и покажи мне, как управляешься с мехами.
Об отсоединенном проводе они не стали говорить.
Когда кузнец Том Хейнмец прервался на обед, Лазарус сходил за два квартала в магазин, который заметил по пути сюда, купил кварту цельного молока первого сорта – 5 центов, 3 цента залог за бутылку. Поглядел на буханку хлеба стоимостью в никель, потом решил взять побольше – за дайм; ведь завтракать сегодня ему не пришлось. Потом он вернулся в кузницу и, с большим наслаждением поглощая свой обед, стал выслушивать рассуждения мистера Хейнмеца.
Тот оказался прогрессивным республиканцем, но в этот раз вынужден был изменить симпатиям, поскольку мистер Уилсон удержал страну от войны.
– Сомневаюсь, что он сделал бы еще что-то хорошее; такой дороговизны еще не было… к тому же Британии симпатизирует. Но уж дурень Хьюз наверняка втравил бы нас в европейскую войну. Не из кого выбирать. Я вот голосовал бы за Ла Фолетта. Но у них не хватило здравого смысла выдвинуть его. Германия победит, он это знает, а мы как дураки таскаем из костра каштаны для Англии.
Скорбно кивая, Лазарус соглашался.
Хейнмец велел Теду прийти на следующее утро – в семь. Но уже перед закатом, разбогатев на три доллара, набив желудок сосисками, сыром и крекерами, Лазарус оказался за городской чертой, на дороге, ведущей на запад. Городишко был не так уж плох, кузница тоже, но Лазарус пустился в путешествие не для того, чтобы проторчать десять лет в захудалом городишке, зарабатывая тридцать центов в час. Ему хотелось побродить, уловить аромат времени.
К тому же Хейнмец был слишком уж любопытен. Осмотр ладоней – чтобы выяснить, давно ли он вышел из тюрьмы, – Лазаруса не смутил, отсоединенный проводок тоже, от вопроса о происхождении своего акцента Лазарус отделался общими фразами, но кузнец принялся гвоздить его вопросами: где на индейской территории жил он ребенком, когда именно родители его прибыли сюда из Канады? В более крупном городе к человеку проявляют гораздо меньший интерес; кроме того, там нетрудно подыскать способ заработать больше тридцати центов в час, не прибегая к краже.
Он шел уже больше часа, как вдруг увидел автомобилиста: старый деревенский доктор сражался со спущенной шиной на своем «максвелле». Лазарус зажег масляный фонарь и велел врачу светить, а сам заклеил камеру, поставил на место шину, накачал колесо и отказался от вознаграждения.
– Рыжий, а ты умеешь управлять этой бензиновой телегой? – спросил доктор Чеддок.
Лазарус сознался, что умеет.
