– Так мы туда и направляемся, дорогой, и уже почти приехали. А теперь скажи-ка маме – может, лучше отвезти тебя домой и положить спать? Или ты уже достаточно большой, чтобы по вечерам посещать Электрический парк?
– Да, дружочек, – подхватил Лазарус. – Домой или в Электрический парк?
(Морин, значит, Дедуля научил и тебя лгать? Или же это природный дар? Я не просто люблю тебя – я восхищаюсь тобой; Першингу следовало бы зачислить тебя в свой штаб.) Он поспешно застегнул последние пуговки на спине Морин.
– В Электрический парк!
– Тогда садись назад, и мы в момент тебя доставим.
– Я хочу ехать спереди.
– Вот что, дружочек, или ты едешь в Электропарк сзади, или мы возвращаемся домой – и в постель. Втроем мы не уместимся на переднем сиденье.
– А Брайан возит!
– Давайте поедем домой, миссис Смит. Если Вуди не видит, кто сидит за рулем, наверное, ему очень хочется спать.
– Нет-нет, вовсе нет! Я все понял. Хорошо, сажусь на заднее сиденье, и мы едем в Электропарк.
– Миссис Смит?
– Ну что ж, едем в Электропарк, сержант Теодор… Если Вудро ляжет и попытается заснуть.
Вуди торопливо улегся, Лазарус сел за руль и тронулся с места.
– Мне надо позвонить, – чуть слышно прошептала Морин. – У поворота есть аптека. Это как раз по пути к Электропарку.
– Хорошо. Как, по-твоему, что он слышал?
– Похоже, он проснулся, когда я открыла дверь. Но даже если он и не спал, все равно ничего не понял. Не волнуйся, Теодор. Решительность и еще раз решительность!
– Из тебя, Морин, вышел бы отличный солдат, а то и генерал.
– Я предпочитаю любить солдата. И чтобы он любил меня. Это делает меня безумно счастливой. Но теперь ты снова можешь вести авто одной рукой.
– Но тут же стекло – он заметит.
– Теодор, ты можешь не обнимать меня. Просто прикоснись. А я буду сидеть прямо и делать вид, что ничего не происходит. Прямо сейчас я очень разочарованная женщина, и хочу, чтобы меня трогали. Вы. – Она усмехнулась. – Вот ведь пара дурачков, правда?
– Пожалуй. Но мне не до смеха. – Лазарус стиснул ее бедро. – Я тоже очень разочарован.
– О, но ты должен смеяться, Теодор. – Она подняла юбку и прижала его ладонь к своей обнаженной ляжке. – Когда у тебя столько детей, сколько у меня, остается или хохотать, или свихнуться. – Она прикрыла его ладонь юбкой.
Лазарус гладил теплую гладкую кожу. Она раздвинула ноги, приглашая его двигаться дальше.
– Действительно, смешно, – согласился он. – Шестилетний мальчишка лишил удовольствия двоих взрослых.
– Пока ему только пять, Теодор; шесть исполнится в ноябре. – Она стиснула ногами его ладонь и расслабилась. – Я так хорошо все помню. Он родился самым крупным – восемь фунтов. С ним всегда было больше хлопот, чем со всеми остальными, вместе взятыми. Он всегда был моим любимчиком, этот негодник. А я старалась не показывать этого. Я не боюсь, что ты кому-нибудь скажешь об этом, – с тобой моя репутация в полной безопасности.
– Да, верно.
– Я это знала, иначе не подстроила бы нашу поездку. Репутация репутацией, а ты теперь знаешь, какая я на самом деле. Я поддерживаю свою добрую репутацию только ради детей, ради моего мужа.
– Ты сказала – «подстроила».
– А ты сомневался? Я поняла, что времени осталось мало, и решила использовать шанс побыть с тобой наедине. Я хочу, чтобы ты вернулся со щитом, а не на щите. А для женщины существует только один способ объяснить это воину. А потому я попросила отца помочь мне избавиться на время от моей саранчи. – Она усмехнулась. – И самый отпетый из сорванцов погубил все мои хитроумные планы. Теперь все, дорогой мой, – дома я не рискну. Ах, я всегда буду жалеть, что у нас ничего не вышло. Надеюсь, и ты тоже.
– Еще бы! Так, значит, мистер Джонсон отпустил нас не без твоей помощи? И он ничего не подозревает?
– Конечно подозревает. И не одобряет. Но лишь мое поведение, Теодор, а не твое. Ведь он блюдет мою репутацию так же, как и ты. Хочешь расскажу случай, смешной до невозможности? Мы будем смеяться так сильно, что забудем, насколько мы разочарованы.
– Я буду смеяться, если ты будешь.
– Ты не подумал, откуда я знаю это место? Видишь ли, я уже там бывала – и с той же самой целью. И весь фокус в том, что разбойник, который спит на заднем сиденье, был зачат именно там, в том самом месте, куда я тебя привела.
Лазарус на секунду задумался, затем захохотал во все горло.
– Ты уверена?
– Абсолютно уверена, сэр. Это было футах в десяти от того места, где мы остановились. Под большим черным каштаном. И на сей раз я хотела расположиться именно там. Я сентиментальна, Теодор, мне хотелось, чтобы ты взял меня там, где я зачала своего любимого ребенка. И именно этот чертенок помешал мне! А я уже пылала от одной мысли, что буду с тобой на этом же самом месте.
Лазарус надолго задумался и все же решил осведомиться:
– А кто же был он, Морин?
– Кто? О! Но я сама напросилась на этот вопрос, поэтому не буду возмущаться. Теодор, я, конечно, распутница, но не настолько. Это был мой муж, дорогой. И все мои дети рождены от него. Ты знаешь Брайана лишь как офицера, но на свободе мой муж любит поразвлечься, поэтому я никогда не надеваю трусы, когда еду с ним куда-нибудь.
Это было восемнадцатого февраля, в воскресенье – я никогда не забуду этой даты. Тогда я держала служанку – Нэнси была еще слишком мала, чтобы справиться с младшими. Брайан путешествовал, и я должна была находиться в полной боевой готовности всякий раз, когда он наезжал в город. Тогда он как раз купил свой первый автомобиль.
Тот воскресный день был по-весеннему ясным, и Брайан решил покатать меня на машине. Одну меня. Он установил незыблемое правило: в те дни, когда на автомобиле катаются папа с мамой, все семейство должно сидеть дома. Неплохое правило для такой огромной семьи. И мы отправились в это очаровательное местечко, где так хорошо даже зимой. Земля уже просохла. Мы сели, обнялись, он положил мне руку туда, где только что была твоя, и велел мне раздеваться.
– Это в феврале-то?
– Я не возражала. Было градусов пятнадцать, ветра не было – но я повиновалась бы своему мужу и в более холодную погоду. Итак, я подчинилась – и осталась лишь в туфлях и чулках. Наверное, я была похожа на одну из французских открыток, которые мужчины покупают в сигарных лавках. Мне не было холодно, наоборот, я вся горела, а Брайан всячески поощрял меня. Он положил подушку на заднем сиденье – на этом самом месте – и положил на нее одеяло. И взял меня. Тогда-то я и обзавелась Вудро. Это точно, потому что Брайан приехал домой лишь на один день, и это был единственный раз. Довольно необычно, как правило, мы не скупимся в любви, нам нравится это занятие. – Она усмехнулась. – Когда я убедилась, что беременна, Брайан принялся дразнить меня: кто бы это мог быть? Мороженщик? Молочник? Почтальон? А может быть, рассыльный от бакалейщика? Я отвечала, что не знаю, кто именно, поскольку причастны все, но вообще-то, первым был дровосек, и это случилось прямо в лесу. Теперь сюда, дорогой мой. Я на минутку.
