«Товар» стоял на столе: девушка и юноша, он еще подросток, она казалась чуть взрослее, а может, была его ровесница, ведь женщины развиваются быстрее. По-моему, им было лет по восемнадцать – тот возраст, когда можно заколачивать в бочку и кормить через дырочку, а девицу уже пора выдавать замуж.
Тела их закрывали длинные халаты без рукавов, и я слишком хорошо знал, что это означает: показывать их будут только потенциальному покупателю, а не случайным зевакам. По одежде было понятно, что это ценные рабы, такие не уходят по стартовой цене.
И действительно, их выставили на голландский аукцион
[39], рядом вывешена минимальная цена – десять тысяч «благословений». А это… ну как определить в ваших деньгах цены на планете в сотне световых лет отсюда и пару веков назад? Скажем так: если ребята не представляли собой ничего экстраординарного, цена была завышена раз в пять: судя по утренним финансовым новостям, прекрасный свежий товар любого пола шел по тысяче «благословений».
У тебя случалось такое: остановишься перед магазином одежды, глядь – а ты уже внутри? Нет, конечно нет. А вот со мной это произошло.
Я только сказал торговцу: «Добрый человек, вы не ошиблись? Или в этой паре есть что-то особенное, чего я не вижу?» Минерва, я всего лишь проявил любопытство, я не собирался заводить рабов или подрывать обычаи этой планеты с помощью лишних денег в моем кошельке. Я просто не мог понять – почему? Девушка была не слишком красива, ее вряд ли высоко ценили как одалиску. У парня даже мускулы не проглядывались. И друг другу они не соответствовали. Дома я принял бы ее за айтальянку, а его за шведа.
И вот меня буквально затягивает в палатку, невольник поспешает впереди, судя по поведению торговца, за целый день у него никого не было… а мой прихвостень уже бубнит мне на ухо: «Хозяин, цена чересчур высока. Могу отвести вас в одну лавочку, где цены нормальные и удовлетворение гарантировано».
Я отвечаю ему: «Заткнись, верный! – (Всех наемных слуг там именуют подобным образом, из противоречия, вероятно.) – Я просто хочу выяснить, в чем дело».
Едва полог отделяет меня от зевак, торговец пододвигает мне кресло, с поклоном подносит выпивку и начинает заливаться соловьем: «Благородный и добрый господин, как счастлив я принимать вас! Сейчас я продемонстрирую вам истинное чудо науки! Вещь, способную изумить самих богов! Я утверждаю это как человек благочестивый, истинный сын нашей вечной церкви, как человек, не умеющий лгать».
Ну, работорговца, который лгать не умеет, еще сука не выметала. Тем временем подростки покорно встают на демонстрационный помост, а верный шепчет на ухо: «Господин, не верь ни единому его слову. Девица ерундовая, а что до молокососа – я с тремя такими, как он, разделаюсь без всякой палки. Но за меня агентство больше восьмисот „благословений“ не спросит, и это факт». Я жестом приказываю ему молчать.
«Добрый человек, кого ты пытаешься надуть?»
«Никакого надувательства, клянусь честью моей матери, добрый сэр! Поверите ли вы, что перед вами брат и сестра?»
Я посмотрел на них: «Нет».
«А поверите ли, что они не только брат и сестра, но и близнецы?»
«Нет».
«От одних отца и матери, из одного чрева вышедшие на свет в один час?»
«Ну, про чрево-то еще можно поверить. Эрзац-мамаша?»
«Нет-нет. Совершенно обычные родители. И все же… в этом все чудо… – Он заглянул мне в глаза и тихо заговорил: – Тем не менее они способны дать нормальное потомство… потому что, будучи близнецами, не являются родственниками! Можете ли вы в это поверить?»
Я перечислил ему, во что я поверю, и в частности, что его ожидают обвинение в богохульстве и потеря лицензии.
Улыбка на лице его сделалась еще шире, и, похвалив мое остроумие, он поинтересовался, сколько дам я за них, если он докажет сказанное. Конечно, больше десяти тысяч – ведь это цифра минимальная. Скажем, пятнадцать тысяч с выплатой до завтрашнего полудня.
«До свидания, я улетаю рано утром», – сказал я и начал подниматься из кресла.
«Подождите, подождите, умоляю вас! – сказал он. – Я вижу, что имею дело с образованным джентльменом, постигшим науки и много странствовавшим. Конечно же, вы позволите своему смиренному слуге представить необходимые доказательства».
Я бы ушел: жулики действуют мне на нервы. Но он взмахнул рукой, и ребята, сбросив одежонку, приняли красивые позы. Парнишка расставил ноги, скрестив руки на груди; девушка приняла изящную позу, такую же древнюю, как наша праматерь Ева: одна нога выставлена вперед, одна рука на бедре, другая опущена, грудь слегка приподнята – она была бы почти красивой, если бы не выражение скуки на лице, – несомненно, она проделывала это уже сотни раз.
Но не это заставило меня остаться. Меня кое-что царапнуло. Мальчишка был наг, как положено, а на ней оказался пояс целомудрия. Минерва, ты знаешь, что это такое?
– Да, Лазарус.
– Печально. И я сказал: «Сними-ка с девочки эту штуковину! Живо!» Глупо, я никогда не вмешиваюсь ни во что на этих странных планетах. Но подобные штуковины все-таки мерзость.
«Безусловно, благородный сэр, я как раз собирался приказать ей. Эстреллита!»
С тем же выражением скуки на лице девица повернулась к нему спиной.
И, став между ней и мальчишкой так, чтобы тот не мог заметить шифра, которым открывался замок, торговец проговорил: «Ей приходится носить это, чтобы уберечься не только от всяких негодяев, но и от брата, – они спят на одной подстилке. Вы не поверите, добрый сэр, такая спелая девушка… и девственница. Покажи благородному сэру, Треллита».
С тою же скукой она принялась демонстрировать. С моей точки зрения, девственность есть вполне поправимый недостаток, особого интереса не представляющий. Я велел ей прекратить и осведомился, умеет ли она готовить.
Торговец заверил меня, что на Благословенной ей может позавидовать любой шеф-повар, и начал вновь запирать ее в этот стальной подгузник. «Оставь! – строго сказал я. – Никто здесь не собирается ее насиловать. Где доказательства, которые ты обещал?»
Минерва, он доказал каждое свое слово – за исключением того, что она искусный кулинар, – продемонстрировав вещественные доказательства, и подозрительного в них было только то, что демонстрировал их этот тип. Я бы ни секунды не колебался, если бы увидел их в здешней клинике.
Следует упомянуть, что на Благословенной есть клиника омоложения, не находящаяся в ведении Семейств. Местная церковь в конце концов добилась контроля над ней, и метод антигерии, хорошо показавший себя даже в опытах на короткоживущих, стал доступен только высокопоставленным особам. Но планета не отстала в биологической практике – церковь нуждалась в этом.
