Минерва, по моим расчетам, Ллита перехаживала дней десять. Ребят это не беспокоило, а я старался не привлекать их внимания, поскольку сам тоже не слишком беспокоился: выглядела Ллита хорошо во всех отношениях. Я подготавливал ее не только с помощью наставлений и тренировок, но и с помощью гипноза, чтобы все прошло для нее как можно легче: терпеть не могу лечить родовые травмы у женщин, канал этот должен растягиваться, а не рваться.
Тревожило меня одно: не исключено, что придется свернуть шею уроду. То есть – зачем кокетничать перед собой? – убить новорожденного. Все вычисления, которые я проделал в одну бессонную ночь, оставляли лазейку для риска, и если я ошибся в предположениях, шансы могут оказаться хуже, чем мне хотелось бы думать.
Но если придется, значит – придется.
Я тревожился гораздо больше, чем Ллита. Она, похоже, вообще не волновалась: гипнотическая подготовка давалась мне неплохо.
Но если мне придется это сделать, нужно будет действовать быстро, чем-то отвлечь их внимание в сторону и поскорее убрать скорбные останки подальше от их глаз. А потом заняться жуткой работой: попробовать вновь соединить их эмоционально. В качестве супружеской пары? Не знаю. Быть может, у меня сложится определенное мнение, когда я увижу, что она выносила.
Наконец схватки участились, и я велел им забираться в кресло… условия были легкими, четверть нормального тяготения. Кресло было отрегулировано; натренировавшись, они привыкли к этому положению, Джо устроился внутри, широко расставил ноги, уперся ими в подколенники и чуть прижал – но не крепко, поскольку дергаться не ему. После чего я поднял Ллиту и без особых трудов усадил ему на колени – в этом псевдотяготении она весила менее сорока фунтов… то есть восемнадцать кило.
Она расставила ноги почти горизонтально и подалась вперед. Джо держал ее, чтобы она не провалилась между его бедер.
– Так хорошо, капитан? – спросила она.
– Отлично, – ответил я. В кресле ей было бы, пожалуй, удобнее, но тогда Джо не мог бы обнять ее. Я даже не говорил им, что рожать можно иначе. – Поцелуй ее, Джо, дай я вас пристегну.
Левый ремень – вокруг обоих колен, потом вокруг правых… для ступней я добавил дополнительные упоры, потом обвязал грудь, плечи и бедра Джо так, чтобы он не мог шевельнуться, даже если весь корабль рассыплется на куски, но Ллита была свободна. Руки ее лежали на рукоятках, а его руки пряжкой живого любящего пояса соединились прямо под ее грудью, над выпуклым животом. Он знал, что делать, мы уже тренировались. Когда потребуется, я скажу, чтобы он надавил, но не раньше.
Мой табурет был привинчен к полу. Я надежно присоединил свой ремень безопасности, привязался и напомнил им, что начинается главное – в этом попрактиковаться мы не могли, чтобы не случилось выкидыша.
– Джо, сомкни пальцы, но не мешай ей дышать. Тебе удобно, Ллита?
– А… – едва выдохнула она. – Я… Начинается!
– Терпи, дорогуша!
Я убедился, что левой ногой упираюсь в педаль управления гравистатом, и поглядел на ее живот.
Большой! И как только он напрягся, я переключил гравитацию с одной четверти на два g. Ллита охнула, а младенец дынным семечком выскочил мне прямо в руки.
Я ногой перевел тяготение на привычную для нас четверть земного и быстро оглядел новорожденного. Нормальный мальчишка, красный, морщинистый и некрасивый, поэтому я хлопнул его по попке – и он завопил.
Вариации на тему
VIII
На Единогласии
<Опущено>
…девушка, на которой я собирался жениться, вышла замуж и уже завела ребенка. Стоит ли удивляться: ведь я провел целых два года за пределами Единогласия. Но драмы не было; в конце концов, мы уже жили с ней в браке около ста лет назад. Старые друзья. Я поговорил с ней, с ее новым мужем, а потом женился на одной из ее внучек: той, что происходила не от меня. Конечно же, обе девочки были из Говардов: и Лаура, и моя очередная жена из Семейства Фут
[47]. Минерва, мы были отличной парой: Лауре двадцать, а я свеженький, после омоложения, выглядел чуть старше тридцати. И у нас было сколько-то там детей… кажется, девять. Через сорок с небольшим лет я ей надоел и она захотела выйти за моего 5-го/7-го кузена Роджера Сперлинга
[48]. Меня это не опечалило: я уже начал метаться, как деревенский сквайр. В любом случае, если женщина хочет уйти, не надо ее удерживать. Короче, я присутствовал на их свадьбе.
Роджер с удивлением обнаружил, что моя плантация не была нашей совместной собственностью. А может, он просто не думал, что я оставлю Лауре только ее приданое. Но я не первый раз был богатым – успел научиться. Ему потребовалась утомительная тяжба, чтобы убедиться, что Лауре принадлежит лишь то, что она принесла в семью, с небольшими процентами, а не тысячи гектаров, которыми я владел еще до брака. Во многих отношениях бедным быть проще.
Потом я снова пустился в плавание.
Но я начал рассказывать тебе о своих ребятах – хотя моими они не были. Прежде чем мы добрались до Единогласия, Джоси-Аарон Лонг превратился из обезьянки в херувимчика, правда ухитрялся намочить каждого, кто имел неосторожность взять его на руки, – а его дедулечка проделывал это несколько раз в день. Я любил его: он был не только забавным мальчишкой – он был моей гордостью.
Ко времени приземления его отец сделался весьма неплохим поваром.
Минерва, я мог бы хорошо обеспечить этих деток – у меня получился самый прибыльный торговый вояж, какие я когда-либо делал. Но из бывших рабов не сделать свободных людей, просто обеспечив их всем. Я же лишь дал им возможность выбраться и отмыться. Вот так…
Все время, пока мы летели от Благословенной до Валгаллы, они получали ученические полставки, поскольку половину их времени отнимала учеба. Долю Ллиты я начислил в кронах Валгаллы. Потом заставил ее сложить эту сумму с зарплатой, полученной Джо за кухонную работу на Валгалле, и вычесть то, что он там израсходовал. На эти деньги я выделил им часть груза на третьем этапе пути – от Валгаллы до Единогласия, – что составило менее одного процента его стоимости. Я велел Ллите вычислить все это.
