– О чем вы хотите поговорить, дорогой друг?
– Вот ты все вспоминаешь обо мне и Ллите, Минерва, и тебя явно беспокоит, что я лишил ее причитающегося «дара». Но ты не можешь знать, лишил ли я ее чего-либо, и в любом случае ты не можешь знать, на самом ли деле это «дар». Он может быть подарком, безусловно, – но не всегда, и зачастую секс совсем не подарок. Проблема в том, дорогуша, что ты не понимаешь сути «эроса», потому что не можешь понять, не создана для этого. Я не принижаю это занятие; секс хорош, секс – чудесная штука. Но если ты обожествляешь его, а именно этим ты и занята, секс превращается из развлечения в причину невроза.
Что касается того, что я лишил чего-то там Ллиту, то надо сказать: в сексуальном отношении она не голодала. В самом худшем случае ей было слегка досадно. Но отнюдь не обидно. Ллита была женщиной сердечной, и лишь тяжелая работа могла бы помешать ей лечь на спину, или усесться, или встать на колени… или на уши, а я своими советами позволил им с Джо иметь достаточно времени для всего этого. Джо и Ллита были люди простые, они не знали предрассудков и разврата и из четырех основных предметов, интересующих род людской, – война, политика, деньги и секс – их занимали лишь два последних. Ну а под моим руководством они в изобилии получили и то и другое.
Да что там, признаюсь, что, после того как они научились предохраняться – а методика тогда была почти такой же совершенной, как и теперь; этому я тоже учил их, но прежде не имел причины упомянуть, – оказалось, что никакие предубеждения и табу не запрещают им вильнуть на сторону ради забавы, причем связь их между собой при этом не подвергалась никакой опасности. Они была невинными гедонистами, и если Ллите не удалось завлечь одного усталого старого космонавта, она сумела заполучить достаточное количество других. Как и Джо. Короче, кроме развлечений, они наслаждались глубоким счастьем от самого счастливого из браков, который мне приходилось видеть.
– Я почти рада слышать это, – сказала Минерва. – Очень хорошо, Лазарус, забираю назад свои вопросы и воздерживаюсь от спекуляций относительно миссис Лонг и того самого «усталого старого космонавта», хотя даже ваш рассказ свидетельствует о том, что в то время вы не были ни усталым, ни старым, ни космонавтом. Вы упомянули четыре основных предмета, интересующие род людской, но не включили сюда науку и искусство.
– Я сделал это не по забывчивости, Минерва. Наука и искусство – занятия очень незначительного меньшинства, их небольшой процент даже среди тех людей, что называют себя учеными или художниками. Но ты и сама знаешь это и просто уклоняешься от темы.
– Кто – я, Лазарус?
– Не свисти, дорогая. Знаешь притчу о Русалочке? Готова ли ты заплатить ту цену, которую заплатила она? А это возможно, ты это прекрасно знаешь. И не делай вид, что не понимаешь, о чем я говорю.
Компьютер вздохнул:
– Я думаю, что главный вопрос тут «могу ли я?», а не «способна ли я?». У тележного колеса нет прав. Как и у меня.
– Увиливаешь, дорогуша. «Права» – это надуманная абстракция. Прав нет ни у кого – ни у машин, ни у существ из плоти и крови. У людей – обоего пола! – бывают не права, а возможности, которые они используют или не используют. Тебе выпало быть могучей правой рукой босса этой планеты. И пользоваться дружбой вздорного старикана, который наслаждается особыми привилегиями по самой нелепой причине, но не стесняется пользоваться этими привилегиями. И владеть всей биологической и генетической информацией клиники Говарда на Секундусе, что записана в твоей памяти в отсеке номер два у Доры. Наверное, это самая лучшая библиотека в Галактике и, безусловно, наилучшим образом отражающая биологию человека. Но я спросил: заплатишь ли ты полную цену? Хочешь, чтобы твои умственные процессы замедлились по крайней мере в миллион раз, а запас информации уменьшился в неизвестной, но тем не менее огромной степени? Кроме того, существует некоторая доля – опять же, не могу сказать какая – риска при реинкарнации. И наконец, как финальный результат – смерть, от которой машины избавлены. Ты же знаешь, что в качестве компьютера ты способна пережить весь род людской – ты же бессмертна.
– Я бы не хотела пережить своих создателей, Лазарус.
– Неужели? Ты говоришь это сейчас, дорогая, а что запоешь через миллион лет? Минерва, подруга моя дорогая, единственная моя подруга, с которой я могу быть откровенным, – я уверен, что ты носишься с этой идеей с того самого момента, как получила доступ к информации клиники. Но даже при всей твоей скорости мышления ты не обладаешь необходимым опытом, каким обладают люди из плоти и крови, чтобы все правильно обдумать. Если ты рискнешь всем этим, то не сможешь быть одновременно и машиной, и живым существом. Конечно, есть и промежуточные варианты: машины, наделенные человеческим мозгом, и живые тела, контролируемые компьютерами. Но ты хочешь быть женщиной. Так? Верно?
– Если бы только я могла стать женщиной, Лазарус!
– Значит, я правильно понял тебя, дорогуша. И мы оба знаем – почему. Но – подумай об этом! – вдруг тебе удастся осуществить такое рискованное преображение, и я не знаю, какова здесь степень риска. Я же просто старый судовладелец, отставной сельский доктор, отставший от времени инженер, а ты обладаешь всей информацией, которую моя раса сумела собрать о подобных вопросах. Итак, предположим, что ты со всем справилась… и вдруг окажется, что Айра не захочет брать тебя в жены?
Компьютер молчал целую миллисекунду.
– Лазарус, если Айра откажет мне, то откажет бесповоротно. Ему необязательно жениться на мне… Может быть, со мной у вас не возникнут такие же трудности, как с Ллитой? И вы научите меня «эросу»?
Лазарус сначала обомлел, потом загоготал:
– На лопатки! Вот уложила меня девица, прямо между водой и ветром! Хорошо, дорогуша, торжественно обещаю: если ты сделаешь это и Айра не захочет с тобой спать, я возьму тебя в свою постель и сделаю все возможное, чтобы удовлетворить тебя! Или же, вероятнее всего, будет наоборот – мужчина всегда выдыхается скорее женщины. Хорошо, дорогуша, обещаю, что буду держаться поблизости, в качестве дублера, пока не станет ясен итог. – Он хихикнул. – Сладкая моя, мне уже просто хочется, чтобы Айра струсил, и жаль, что ты так хочешь его. Давай-ка обсудим практические вопросы. Скажи, каким образом это можно осуществить?
– Теоретически это возможно, Лазарус. Но в моей памяти отсутствуют данные о том, что такие попытки предпринимались. Все должно происходить, как при полном клоновом омоложении, в котором компьютер помогает перенести воспоминания старого мозга в его пустую копию в теле клона. Что-то вроде того, когда я перемещаюсь из себя, находящейся здесь, в резиденции, в мое новое «я» на корабле.
– Минерва, я полагаю, что здесь все сложнее – и гораздо более рискованно, – чем и то и другое. Различные скорости мышления, дорогая. От машины к машине ты перемещаешься за долю секунды, а на полное клоновое омоложение уходит, я думаю, как минимум два года: чуть поторопишься – и старичок помрет, а вы останетесь с недоделанным идиотом. Разве не так?
