Поводьев не требовалось: пара длинных вожжей шла к двум ведущим мулам, возвращалась обратно и через кольца на хомутах следующих за ними животных тянулась к сиденью фургона, где поводья обычно привязывали, никто не держал их в руках. Хотя жеребцов в караване было немало, мулы подчинялись только Баку. Смит задержался в Разлуке и потратил почти целый день, чтобы обменять сильного широкогрудого жеребца на молодого и не такого крепкого, потому что крепыш не желал повиноваться Баку. Бак был готов выяснить отношения в драке, но Смит не мог позволить старому мулу так рисковать; ему был необходим ум и опыт Бака, и он не хотел, чтобы его дух был сломлен, если старый жеребец потерпит поражение от молодого – или он будет ранен.
Собственно, в случае неприятностей поводья и не помогли бы. Если бы мулы запаниковали и бросились бежать – что было маловероятно, но все-таки возможно, – двое людей не смогли бы удержать их, даже с двойным комплектом вожжей. Смит мог в любой момент пристрелить свою ведущую пару, и тогда оставалось надеяться, что фургоны не перевернутся и мулы не переломают себе ноги, спотыкаясь о трупы.
Но Смиту хотелось добраться до места со всем своим стадом. Он рассчитывал сохранить примерно восемьдесят процентов от общего числа животных, в том числе по племенной паре каждой породы. Но даже если ему удастся довести туда лишь тягловых мулов с фургонами и хотя бы одну племенную пару да двух коз, он знал, что и это можно будет считать победой, – тогда они сумеют выстоять и побороться за жизнь.
Все зависело от числа мулов. К концу путешествия оно могло сократиться до четырех – тогда можно будет вернуться и привести второй фургон. Но если количество мулов уменьшится до дюжины еще до Безнадежного перевала, придется поворачивать назад.
И немедленно. Оставить один или даже оба фургона, выбросить все, что нельзя увезти назад, заколоть всех животных, которые не смогут выжить без посторонней помощи, ехать налегке – и пусть запасные мулы бегут рядом, невольные ходячие кладовые.
Даже если Вудро Уилсон Смит прихромает в Разлуку пешком, а его жена приедет на муле, после выкидыша, но живая, – это не будет поражением. У него останутся руки, голова и сильнейшая из человеческих мотиваций – необходимость заботиться о жене и кормить ее. Через несколько лет можно будет снова попытаться пройти Безнадежным перевалом, избежав тех ошибок, которые он допустил в первый раз.
А пока он был просто счастлив, и богатству его можно было позавидовать.
Смит привстал на сиденье фургона:
– Эй, Бак! Время ужинать.
– Дремя ушина, – повторил Бак, а затем громко крикнул: – Дремя ушина! Шкоро чер! Шкоро чер.
Ведущая пара мулов повернула налево, выстраивая караван в круг.
– Солнце еще высоко, – сказала Дора.
– Да, – отозвался ее муж, – поэтому я велел им остановиться. Солнце высоко, жарко, мулы устали, вспотели, проголодались, им хочется пить. Я хочу, чтобы они попаслись. Завтра мы подымемся до рассвета и с первыми лучами солнца отправимся в путь, чтобы пройти как можно больше, прежде чем станет чертовски жарко. Потому будет еще одна ранняя стоянка.
– Я не спорю, дорогой, мне просто хотелось знать почему. Откуда училке знать то, что должно быть известно жене поселенца.
– Понимаю, поэтому я и объясняю. Дора, всегда спрашивай, если чего-нибудь не понимаешь, ты все должна знать. Потому что, если со мной что-нибудь случится, все ляжет на твои плечи. Только не задавай вопросы под руку.
– Попытаюсь, Вудро, я попытаюсь. Мне самой жарко и хочется пить, а эти бедняги, наверное, совсем изнемогают. Если я тебе не нужна, позволь я их попою, пока ты распрягаешь.
– Нет, Дора.
– Но… извини.
– Черт, я же сказал – сперва спрашивай. Я как раз собирался объяснить. Сперва мы дадим им часок попастись. Они поостынут, несмотря на солнце, а поскольку хотят пить, то станут искать зеленую травку под высокой сухой травой и хоть немного утолят жажду. А я тем временем собираюсь выяснить, сколько у нас воды. Я знаю, что мы и так экономим воду. Но это следовало сделать еще вчера. Адора, видишь темное зеленое пятно, как раз возле ущелья? Мне кажется, там есть вода, несмотря на то что вокруг сухо. Будем молиться, чтобы так оно и оказалось. Я не рассчитывал обнаружить на этом участке воду. Возможно, последний день или чуть побольше нам придется провести без воды. Я не имею в виду мулов, которые не могут долго переносить жажду; человек немного выносливее.
– Вудро, неужели дела так плохи?
– Да, дорогая. Потому-то я и изучал фотокарты. Самые подробные. Мы с Энди сделали их давным-давно, когда исследовали эту планету, но тогда в этом полушарии была ранняя весна. Кое-что для меня снял и Зак, но «Энди Джи» не изыскательский корабль, на нем нет необходимых приборов. Как бы то ни было, я выбрал этот маршрут, потому что он показался короче. Но все русла, которые мы пересекли за последние десять дней, оказались сухими. Это была моя последняя ошибка.
– Вудро! Не говори так!
– Извини, дорогая. Но в жизни каждого бывает последняя ошибка. Обещаю, что сделаю все возможное, чтобы эта моя ошибка не стала последней: с тобой ничего не должно случиться. Просто я стараюсь втолковать тебе, что нам надо экономить воду.
– Я уже поняла – и буду внимательно следить за водным рационом.
– Я еще не все объяснил. Придется обходиться без мытья – ни лицо, ни руки. Сковородки и кастрюли будешь чистить песком и травой, а потом – на солнце; авось оно их прожарит. Вода – только для питья. Мулы переходят на половинный рацион, а мы с тобой вместо ежедневных полутора литров попытаемся обойтись порциями в пол-литра. Да, мадам Бороде положен полный рацион, ведь ей надо выкармливать козлят. Но если станет очень уж скверно, забьем малышей, а ей придется подсократиться.
– О, дорогой!
– Возможно, нам и не придется этого делать. До самой крайности еще далеко. Но если дела пойдут действительно плохо, придется убить мула и выпить его кровь.
– Что?! Но ведь они наши друзья!
– Дора, выслушай старика. Обещаю, что ни Бака, ни Бьюлу, ни Бетти мы не тронем. Если дойдет до этого, заколем мула, купленного в Новом Питсбурге. Но если один из наших старых друзей умрет – мы съедим его. Или ее.
– По-моему, я не смогу.
– Сможешь, если проголодаешься. Если вспомнишь о младенце в своем чреве. Будешь есть за обе щеки да еще благодарить старого друга за то, что помог тебе сохранить ребенка. Но не будем говорить о крайнем случае, дорогая. Мы сделаем это, если не будет другого выхода. Тебе Элен не рассказывала, что здесь было первой зимой?
– Нет. Она сказала, что мне не нужно об этом знать.
– Возможно, тут она была права. Я расскажу тебе одну из наименее отвратительных историй. Мы выставили – то есть я выставил – стражу возле склада с семенным зерном. В случае чего было приказано стрелять. Один из часовых так и поступил. Военно-полевой суд оправдал часового, поскольку убитый самым явным образом крал семена: во рту трупа оказались полупрожеванные зерна. Кстати, это был не муж Элен, тот умер как джентльмен – от истощения и какой-то лихорадки, которую я так и не сумел распознать. – Смит помолчал и добавил: – Ну вот. Бак заставил нас развернуться. Теперь за дело. – Он спрыгнул на землю и протянул Доре руку. – Улыбайся, детка, улыбайся! Все, что с нами происходит, транслируется на Землю, чтобы эти бедные, стиснутые толпой люди увидели, как это «просто» – колонизировать новую планету. Спонсором передачи является фирма «Восхитительные дезодоранты Дюбарри» – хорошо бы сейчас ведерко.
