Через час мы сошли с водного такси у Эрмитажа на Амстеле. Экскурсию по дворцу провел шикарный господин, который хорошо разбирается в искусстве и, видимо, поэтому считает, что мы тоже хотим все знать.
Потом было пиво, вино и котлеты в кафе на углу Амстелбрюга. Потом, примерно в половине шестого, подъехал мини-автобус для престарелых с немного опешившим шофером. Обычно он возит хнычущих стариков в больницы и из больниц, а тут подобрал веселую компанию из пивнушки.
Ровно в 18.00 мы явились на ужин, состоявший из цикория и тефтелей. Наша раскованная шестерка заметно отличалась от прочих сотрапезников. Госпожа Стелваген, столкнувшись с нами на пути из своей конторы к выходу, даже удивленно вскинула брови, когда мы прошествовали мимо. Я могу ошибаться, но, кажется, я заметил в ее глазах легкое неодобрение. Эдвард невнятно поблагодарил Граме за то, что тот так высоко поднял планку, организовав первую вылазку:
– Высе сяких охвал.
– Лиха беда начало.
– Лагодаю.
– И вам спасибо.
Трогательный диалог. Граме сам сделал синхронный перевод, потому что он лучше всех понимает Эдварда.
Итак, начало положено. Клуб СНОНЕМ отсутствовал в доме восемь часов, и, вполне вероятно, по этому поводу начались сплетни.
суббота 16 марта
Мы вошли во вкус. Планируем наряду с клубом СНОНЕМ учредить отдельный клуб поваров. Наша старая шестерка, минус Эверт, плюс чета Травемунди выразили готовность раз в месяц устраивать шикарную трапезу. Травемунди, Риа и Антуан, много лет владели рестораном. Первоклассные повара и гурманы, они каждый раз встают из-за стола несчастными. Я ожидаю от них многого. Сам я скорее тупой кухонный мужик на подхвате, но готов резать и взбивать, что прикажут.
Вчера мы сидели за столом, с наслаждением вспоминая первую вылазку, когда Риа и Антуан робко спросили, можно ли им сесть за наш стол. Милости просим.
Они считают общество экскурсантов прекрасной идеей. Не то чтобы они навязываются в члены клуба, но, может быть, мы заинтересованы в том, чтобы готовить и питаться отдельной компанией. Например, один раз в месяц. И тогда нам будут предложены немного своеобразные блюда.
И тут глаза у всех загорелись. Только Эверт без обиняков заявил, что разносолы его не интересуют и у него отвращение ко всему, что приготовляется сложнее, чем яичница из одного яйца.
Он остался в меньшинстве. Остальные пятеро охотно согласились на “кулинарный эксперимент”, как выразился Антуан.
Было решено, что Антуан, Риа и я пойдем в понедельник на прием к Стелваген и спросим, нельзя ли раз в месяц использовать кухню нашего заведения.
В общем, дел по горло.
воскресенье 17 марта
У нас новый папа. Из ненадежных источников, то есть от сестриц Слотхаувер, стало известно, что сегодня утром в центре медитации молились за него и за хорошую погоду. Некоторые молились только за хорошую погоду. Не хочу забегать вперед и пока держу свою зимнюю куртку под рукой.
Что касается нового папы: он внушает мне симпатию, так как в бытность кардиналом ездил на службу автобусом. Или на метро, неважно. Всегда снимая при входе свою митру. Могу себе представить. (Впрочем, важные особы по-прежнему не внушают мне доверия. Британский политик Кэмерон, охраняя окружающую среду, ходил в парламент пешком, а свой кейс отправлял туда же на служебном автомобиле.)
Здешние обитатели считают, что курия поступила довольно странно, избрав папой аргентинца. Но все-таки ожидают, что папа Франциск лично приедет на коронацию.
Для касты непосещаемых, к которой я принадлежу, воскресные дни – отнюдь не сплошное удовольствие. Те радости, которые прежде сулили воскресенья: возможность выспаться, обильный завтрак, чтение газеты и прослушивание музыки, – доступны здесь каждый день. В конечном счете мое воскресенье отличается тем, что к другим жильцам приезжают гости. Пусть даже с одной только целью: поскорее уехать. Проявлять внимание к соседям своих родных значит даром терять время. Можно разве что поздороваться в коридоре или в комнате отдыха.
Еще недавно я по воскресеньям гулял вокруг дома, но теперь уже не гуляю.
понедельник 18 марта
Стелваген нашла идею кулинарного клуба “своеобразной”. Она собирается обсудить нашу просьбу – раз в месяц использовать кухню – с различными ответственными лицами. Обещала вернуться к этому вопросу в ближайшее время. После чего мы получили еще чашку чая с кексом. Поговорив немного о пустяках, она взглянула на часы: “О, уже так поздно?” Это означало, что наше время истекло.
Иногда я думаю: кулинарный клуб, не слишком ли это мелко? Но, с другой стороны, если вы хотите реализовать вещи, которые вас не очень интересуют, не стоит быть слишком щепетильными. По крайней мере хоть что-то происходит.
Переспать еще три ночки – и я снова доживу до весны. В ближайшие дни займусь генеральной уборкой. Вымою холодильник, вычищу кухонные шкафчики, зимние вещи заменю летней одеждой. Перчатки и толстый свитер оставлю под рукой.
Вчера заглянул к Эверту. Он приглашал меня выпить, но когда я пришел около четырех, он успел солидно набраться. Через полчаса он заснул в своем кресле. Я прикрыл его каким-то одеяльцем, выгулял и покормил Маго, а на комоде, между фотографиями покойных родственников, оставил записку: “Было очень весело. И спасибо за 100 евро”.
вторник 19 марта
Геронтолог сам созрел для обращения к геронтологу. Ему сильно за шестьдесят, и весит он намного больше шестидесяти кило, наверняка не меньше ста двадцати. Он излучает веселье, а я нахожу, что для докторов это перебор. Дурные новости выслушать легче, если их сообщат замогильным голосом.
Не то чтобы он сообщил мне дурные новости, этот доктор Йонге (ну и фамилия – Молодой!), но хороших новостей тоже не было: большинство составляющих меня ингредиентов вот-вот достигнет предельного срока годности или уже превысило его. Суставы заметно стерлись, простата не подлежит ремонту, легкие насквозь прокурены и работают вполсилы, сердце никуда не годится. Хорошо хоть мозг достаточно сохранен, чтобы осознать этот распад. Никаких признаков альцгеймера, самое большее забывчивость, которая пройдет вместе с жизнью.
– И на том спасибо, доктор.
Он смотрел на меня, благодушно улыбаясь, и время от времени отпускал шуточки, подводя печальный итог. А в заключение заметил, что вполне может войти в мое положение, ведь у него самого точно такие же проблемы. Тут он громко расхохотался. Иначе это выглядело бы странным: доктор, который жалуется пациенту на свое плохое здоровье.
Он прописал какие-то новые таблетки и любезно добавил, что я сам должен определить, в каком количестве их принимать.
– Нынче доктора настолько хороши, что вы не встретите почти ни одного здорового человека, – заключил он свою консультацию.
Стоит об этом подумать.
Прощаясь, я рискнул спросить, не знает ли он какого-нибудь взбадривающего средства, какого-нибудь допинга для трудных моментов. Он в свою очередь решил подумать.
