Я ввел Граме и Эфье в курс дела, и они согласились прочесть документы вместе со мной. Эверту это неинтересно.
– Но если нужно еще раз подбросить в аквариум печенье, то я с удовольствием! – заявил он.
пятница 5 апреля
Статья “Закон о налогах бьет по тем, кто старше 65” уже вызвала здесь шумный резонанс. А сегодня появилась статейка похлеще: “Нас захлестнет цунами слабоумия”. За нашим кофейным столом это звучит немного слишком.
Начнем с сути обвинений: в новом упрощенном законе о налогах, как ядовитые змеи в траве, скрываются государственные пособия для слабоумных престарелых. Меня поражает, что из тридцати тысяч специалистов, служащих в налоговом ведомстве (да-да, 30 000!), не нашлось тех, кто способен просчитать последствия новых законов. Каждый в очередной раз изумился: “Надо же, эти старики опять так сильно обеднели?” На что министр финансов, должно быть, ответил: “Конечно, придется возмещать”. И это возмещение коснется нас, и лучше бы поскорей, по крайней мере если оно и впрямь означает обратный ход. Иначе нам останется только уповать на обиженного оппозиционера Крола. (Не волнуйтесь, ваше величество, он все еще не родственник Рюда Крола.) К ожидаемому цунами слабоумия я вернусь позже. Не стоит обсуждать все горести сразу.
И погода для этого сезона слишком холодная, а так хотелось теплого солнышка. Три недели подряд дует восточный ветер силой в 6 баллов, люди приходят в отчаяние. Скоро лето, но все еще морозно. Как говорит Эверт, аж яйца каменеют! Я, право, не любитель жаловаться на погоду, но и самые здравомыслящие люди – всего лишь люди. Хочешь не хочешь, а в толпе с толпой заплачешь. Признаюсь, я совсем раскис.
суббота 6 апреля
Старики стонут и кряхтят без удержу. Иногда от усталости и боли, но чаще по привычке. Я тут провел небольшое исследование.
Чемпионом по части стонов является господин Кёйпер, отнюдь не мой лучший друг. Когда он встает, когда натягивает куртку, когда что-то берет, хоть чашку чая, – все сопровождается стонами, словно он попал под асфальтовый каток.
Глядя на него, я постоянно начинаю злиться. И совершенно напрасно.
“Не стоит злиться, стоит удивляться”, – говаривал мой отец. Совет был хорош для других, потому что сам он выходил из себя по любому поводу.
Сегодня утром я собрался с духом и спросил Кёйпера, почему он так кряхтел, когда садился.
– Кто, я? – ответил он.
Мой вопрос явно застал его врасплох. Полчаса он не издавал ни звука, но затем стоны потихоньку возобновились. Как будто я уселся смотреть женский теннис. Раньше, насколько мне известно, все теннисисты тоже немножко охали и кряхтели. Но теперь, когда по телику транслируют теннис, я должен приглушать звук. Дамы стонут там нарочно, а это вещь заразная: и мужчины стонут все больше.
А между тем у меня возникла проблема: стоит мне услышать малейший стон, как я начинаю испытывать к Кёйперу огромное отвращение. И не только к нему, но и ко всем прочим обитателям нашей богадельни. А что хуже всего, и к себе самому. Как мне от этого избавиться? Я изложил проблему Эверту. Он предлагает на каждое кряхтенье реагировать еще большим кряхтеньем, это должно помочь. Несколько часов он проверял свою теорию на практике. Кряхтуны смотрели на Эверта удивленно и справлялись о его здоровье.
воскресенье 7 апреля
Из отделения для слабоумных, где оставили дверь открытой, ускользнул господин Схафт. Оказавшись у нас за кофейным столом, он с гордостью показывал всем свой новый браслетик. Подарок от тещи, уверял он. На браслете была надпись: “Не реанимируйте меня”.
– Вы знаете, что это значит? – сочувственно спросила Эфье.
Нет, этого он не знает. Он думает, что это как-то относится к женщинам.
– Вы имеете в виду сестер из реанимации?
– Да, что-то вроде.
Я спросил его, точно ли он помнит, что получил браслет в подарок от тещи.
Тут он расхохотался, и хохот перешел в приступ кашля, и он едва не задохнулся. Кашель привлек внимание сестер, и они уволокли Схафта в закрытое отделение, так что мы все еще не знаем, кто осчастливил его браслетиком.
Эверт с каменным лицом заявил, что это он, Эверт, торгует браслетиками и что я как-то заказывал у него один такой экземпляр. При этом он как-то странно на меня посмотрел. Это была шутка, но вовсе не шутка. Думаю, он раздобыл бы его для меня.
Впрочем, я как-нибудь всерьез займусь законностью такого браслетика. А заодно и законностью заявок на эвтаназию, подписанных невменяемыми людьми, ведь это тоже большая проблема. Хотя об этом почти не говорится вслух.
– Говорить об эвтаназии строго запрещено, – торжественно и вызывающе произнес Граме по поводу браслетика. Собеседники заерзали на своих стульях и долго сосредоточенно помешивали кофе в своих чашках.
– В данной компании самоубийства не поощряются, – отрезал Эверт, отхлебнув кофе.
понедельник 8 апреля
Весна: каждый, кто может самостоятельно передвигаться, вчера ходил гулять. Хотя бы до скамейки у парадного входа. Четверо из жильцов вполне комфортно расположились на ней, чтобы поболтать о хорошей погоде, как вдруг совершенно посторонний пожилой господин занял свободное пятое место. Госпожа Блокер просто не успела ему помешать.
– Это наша скамейка, – возмутилась она.
– Нигде не написано, что она ваша, – ответил незнакомец и развернул свою газету.
– Мы всегда тут сидим, – заявила Блокер от имени своих соседей.
– Теперь, в ближайшие полчаса, здесь буду сидеть я, – невозмутимо ответствовал незнакомец.
Госпожа Блокер пошла звать на помощь, но сумела найти только консьержа.
– Это скамейка нашего дома, – промямлил тот.
– Эта скамейка стоит на дороге в общественном месте и доступна каждому, – был ответ.
Полчаса он в ледяном молчании читал свою газету, потом встал, попрощался с каждым из сидевших на скамейке и удалился.
Эту историю, пересказанную на разные лады, мне пришлось выслушать четыре раза. Она стала самым важным событием воскресенья.
Вылазка номер 3 отложена на два дня, потому что Гритье еще не оправилась от легкой пневмонии. Мероприятие было назначено на послезавтра, но перенесено на пятницу. Я очень расстроился.
Не заводись, Грун! Ты же знаешь, что члены нашего клуба – народ хрупкий и подверженный инфекциям. Принятое нами правило, что даты экскурсий можно переносить, приносит теперь свои плоды.
Что касается моей экскурсии, то я решил: это будет кулинарный мастер-класс. Я нашел в интернете четырех поваров. Выбирал по цене и расстоянию. Позвонил каждому минимум три раза, чтобы они пригласили нас и проявили терпение со старыми людьми. Двое сразу отпали. В конце концов я остановился на кулинарном ателье “Под сковородой”: там сказали, что у них можно не только кухарить, но и смеяться. Ничего слишком серьезного, на этом я настоял. Слишком много людей считают себя слишком важными персонами. А все мы лишь песчинки в пустыне, молекулы в космосе.
