воскресенье 3 ноября
У меня был хороший разговор с Эвертом. Мы играли в шахматы. Во всяком случае, я передвигал фигуры.
– Хенк, ты играешь в какое-то шахматное самоубийство.
– Да?
– Эрзац того, на что не решаешься в реальной жизни?
Эверту достаточно самого мелкого повода, чтобы уловить суть вещей.
Конечно, я постарался увильнуть от ответа, но с Эвертом этот номер не проходит. Он тут же выжал из меня признание, после чего повисла пауза. Затем последовал совет:
– Хенк, если жизнь утратила для тебя смысл, ты должен с ней покончить. Никакой возни с консультантами по самоубийствам и домашними докторами, просто купи прочную веревку. Пока ты еще в силах вскарабкаться на стул и оттолкнуть его ногой, никто тебе не нужен. Если тебе не хватает смелости, это бывает, не ной и не жалуйся, делай, что можешь.
Ни прибавить, ни убавить. А я еще ворчал на людей, которые не совершают эвтаназию, чтобы не огорчать близких или не внушить им чувства вины.
Ну, что касается Эверта, я могу не угрызаться. В случае чего он пособит мне завязать узел. Не то чтобы он хотел от меня отделаться, конечно, нет, но настоящие друзья для того и существуют, чтобы помочь в трудную минуту. Бескорыстно.
– И я извинюсь за тебя перед остальными членами клуба, хотя считаю, что они тебя отлично поймут. В конце концов все мы сидим в одной и той же тонущей лодке. А теперь играем в шахматы!
понедельник 4 ноября
За обедом Граме рассказал, что постоянно слышит какой-то странный щелчок, когда ему звонят по телефону.
– Я полагаю, меня прослушивают, – заявил он с самым серьезным видом.
Через несколько часов за чаем уже пятеро других жильцов сообщили, что они тоже, снимая трубку, слышат щелчок.
– Теперь я представляю, как должна чувствовать себя фрау Меркель, – сказала госпожа Схенк без тени иронии.
Позже Граме признался мне, что его бесполезный телефон уже несколько недель валяется в каком-то ящике.
– Мне никогда не звонят. А если звонят, то по ошибке. У ведомства по охране детства почти такой же номер.
Наш премьер Рютте направил решительный протест США: Почему АНБ прослушивает Меркель и папу, а его не прослушивает?
Баккер, наш главный брюзга, ругает военных, посланных в Мали:
– На каждый отряд пять помощников по логистике, что за слабаки! Стабилизирующая миссия, ха! Я ехал в Индонезию стрелять косоглазых, чтобы знали, кто там хозяин.
– И… мы там еще хозяева? – спросила госпожа Тухутеру, подмигнув мне косым глазом.
Последнее время ничего не слышно о предстоящей перестройке здания. А здесь отсутствие новостей часто означает плохие новости. Мне не хватает Ани как крота в дирекции. Кстати, наша свежеиспеченная пенсионерка чувствует себя превосходно. Радуется жизни. Мы регулярно пьем вместе кофе.
Об Эфье никаких новостей.
вторник 5 ноября
Я подумал, что, может быть, Эфье понравится, если я буду читать ей вслух. Она всегда любила читать. Я видел в ее комнате три книги, видимо еще не прочитанные. Все оказалось не так просто. Заведующая отделением не пустила меня в комнату Эфье. Я отправился к Стелваген, описал ей ситуацию и попросил разрешения брать книги. Тактика была правильной, впредь я могу без проблем входить в комнату Эфье. Даже получил ключ, что, по-моему, является нарушением правил.
Наша директриса как бы вскользь сообщила мне, что к 1 января комнату нужно освободить, если не наступит видимого улучшения.
– А вы становитесь слегка сентиментальной.
– Я использую свободную жилплощадь. В случае надобности.
Эфье кивнула, когда я предложил ей почитать. У нее был выбор: “Якоба” Симоны ван дер Флюгт, “Одиночество простых чисел” Паоло Джордано или “Ее звали Сара” Татьяны де Росней. Она кивнула “Саре”. Надеюсь, книжка не слишком мрачная. Потом я был рад, что Эфье не выбрала “Якобу”. Там речь идет о Якобе Баварской, и первая фраза первой главы звучит так: “Смерть витала в этой комнате…” Вот уж воистину лиха беда начало.
За полчаса я прочел семнадцать страниц. В книжке их 331. Таким образом, я прочту все примерно за двадцать посещений.
Потом я спросил Эфье, понравилось ли ей чтение. Она кивнула.
среда 6 ноября
– Итак, девочки, я только что подложил таблетки в ваш кофе, и мы отправляемся прямиком ко мне в комнату.
Эверт и впрямь завелся. Он искренне надеялся, что еще в состоянии разыграть дам.
– Старый хвастун, – пробурчал Граме.
– Мне надо многое наверстать, – сказал Эверт. – Я тридцать лет хранил верность любимой жене, холодной, как морозилка, и сухой, как сухарь.
– От этих таблеток у дам отрастают усы, – предостерег Эдвард.
– У большинства здешних дам они уже имеются, – парировал Эверт, снимая вопрос с обсуждения.
– Так ты, Эверт, снова можешь? – заметила Гритье, бросив на него уничтожающий взгляд.
Клуб СНОНЕМ впервые за несколько недель снова собрался на посиделки, и это было хорошо. Выпили винца, закусили тефтельками, и настроение было то серьезное, то веселое. Риа и Антуан пригласили нас на ужин в следующее воскресенье, в ресторан своих старых друзей. Все обещали прийти. Ну да, кроме одной. После обеда иду к ней читать вслух. Не знаю, хватит ли мне духу рассказывать ей о предстоящей пирушке.
четверг 7 ноября
В Норвегии прошла телепередача о вязании свитеров “От овцы – до комода”, длившаяся двенадцать часов. Агитация за “медленное ТВ”. Представляю себе нидерландский аналог продолжительностью в двенадцать часов: вход и выход из нашего лифта. Вот это и есть медленное телевидение. Маленький порожек высотой полсантиметра гарантирует огромное замедление.
Один лифт из-за поломки не работал целый день, и перед другим образовалась длиннющая очередь. Ожидание в очереди пробудило отнюдь не лучшие инстинкты наших жильцов: они лезли вперед, толкались, наезжали друг на друга и чертыхались.
Баккер:
– Поганый вшивый лифт!
Не совсем подходящее название для новой детской книжки про девочку-крольчонка Миффи. Всеобщий шок, возмущение, охи-ахи и цыканье.
Я в третий раз читал для Эфье. Получается хорошо, хотя женщина на соседней койке непрерывно что-то бормочет. Я спросил у медсестры, замолкает ли она когда-нибудь.
– Только когда спит, но тогда она похрапывает, – был неутешительный ответ.
Я спросил Эфье, не нужны ли ей беруши. Она кивнула, в смысле да. Я сказал, что все устрою. Вроде бы это не проблема. В наше время уши – ценный объект, не зря же в торговом центре открылись два магазина со слуховыми аппаратами. Значит, и затычки для ушей найдутся.
